Мини-стационар не пустовал, все десять коек были постоянно заняты, плановые операции выполнялись в порядке очереди. Да и что такое десять мест для огромной Москвы? Конечно, жили тогда в Первопрестольной не миллионы, как сейчас, а сотни тысяч, но и лекарня только одна. И рад бы Никита расшириться, да здание уже не позволяет. И даже купи он больше — где персонал взять?
Глава 6
Любава
Прошла зима с ее холодами и метелями, отшумела, отгуляла веселая Масленица. Повеяло теплом. Солнце светило ярче, день удлинился. Снег стал ноздреватым, набух водой, превращаясь в кашу днем и замерзая по ночам. В такую погоду не знаешь, как и одеваться. Утром в шубе куда как хорошо, а в полдень уже жарко, пот в три ручья по телу течет.
Дороги в окрестностях Москвы развезло, расквасило. Днем они были вообще непроезжими, лишь под утро торговые люди еще пробирались с товаром да крестьяне с припасами с огородов и полей, что летом собрали. Полозья саней ломали замерзшую за ночь ледяную корку, проваливались в ледяную кашу, и лошади выбивались из сил, волоча за собой сани с грузом.
Но и купцы своего упустить не хотели. Еще неделя-другая — и на санях уже не проедешь, как и на подводе, а реки льдом скованы, суда на берегу своего времени ждут. Кто не успел за зиму запасов сделать — вовсе беда. Только торг и выручал, однако же цены на нем поднялись: за труды да за риск купцы свою копейку получить желали.
В распутицу все старались дома сидеть, даже городские — на улицах слякоть и грязь непролазная.
Но по мере того, как сходил снег, из-под него появлялись кучи мусора, а иногда и трупы. Кто замерз по пьянке, не в силах добраться до дома после царева кабака, кого за медный грош разбойники жизни лишили. Убивали-то бедных — богатые на возках ездили, с охраной из добрых молодцев. И с каждой такой находкой по городу слухи ползли, перевирались, украшались жуткими подробностями.
В один из промозглых, не по-весеннему холодных дней на прием к Никите заявился невзрачный человек. Понять по одежде, кто он такой, не получалось.
— Как звать-то? Чем на жизнь промышляешь? — поинтересовался Никита.
— Головы рублю, палач я, — скромно представился пациент.
Никита невольно отодвинулся — так близко палача он видел впервые. Даже как-то не по себе стало. Встретились две противоположности: он, Никита, людей лечит, старается жизнь им спасти, а напротив него сидит человек, лишающий их жизни, — как белое и черное. Да ладно бы еще — жизни лишал, так ведь он еще и пытает несчастных на допросах. На дыбе подвешивает, суставы выкручивает, ноздри рвет, языки отрезает — прямо страшное кино, только реальное.
Видимо, палач узрел на лице Никиты отвращение или брезгливость и сказал обиженно:
— Работа как работа, не хуже других иных. А звать меня Антипом.
— Ну ладно, Антип, — слегка усмехнулся Никита, — рассказывай, где, что и как болит.
Никита не делил пациентов на бедных или богатых, мужчин или женщин — каждый человек хочет быть здоровым. Но палач? Его руки в крови не по локоть даже — по шею! Да, бывают болезни неприятные, дурно пахнущие, вроде гнойников, даже смердящие невыносимо — как остеомиелит со свищом, или внешне выглядящие не просто ужасно, а тошнотворно. Неподготовленный человек после таких зрелищ в обморок упал бы или не ел неделю.
Никита же воспринимал это как данность. Человек не виноват, что с ним приключилась беда. А вот сейчас пересилил себя с трудом. Это каким же каменным сердцем нужно обладать, каждый день пытая людей или рубя им головы? Наверное, для такой службы надо вовсе не иметь нервов, сострадания, милосердия и много чего еще.
Все-таки он собрался и осмотрел палача.
По жалобам, симптомам и при осмотре он заподозрил опухоль желудка. Был один признак, знакомый еще врачевателям Древней Греции: человек начинает испытывать отвращение к мясной пище, хотя раньше вовсе не был вегетарианцем.
— Оперировать тебя, Антип, надо. И чем скорее, тем лучше. Похоже, опухоль у тебя внутри.
Антип сразу поник. Что такое «рак», он явно не знал, но предстоящая операция пугала. Слишком много боли он причинял другим и потому боялся боли сам.
Никите даже интересно стало. Наверняка у него семья есть, дети. Вот как он, отмыв от чужой крови руки, приходит домой, целует жену, гладит этими руками детские головы? Для него это было дикостью.
Однако Антип взял себя в руки и стал расспрашивать, больно ли это, сколько стоит, и задавал еще массу других вопросов. Причем вопросы не сильно отличались от тех, которые задают в аналогичных ситуациях пациенты в двадцать первом веке — суть человеческая одна.
Выяснив все, Антип обещал подумать и ушел, а Никита вздохнул с облегчением — для него общение с палачом было тягостным. Он даже подумал — а не плюют ли вслед Антипу горожане? Только потом дошло, что палачи надевают на голову капюшон с прорезями для глаз, чтобы их потом не опознали. В других странах — той же Франции, например, были целые династии палачей. На Руси про такую преемственность Никита не слышал. Неужели на эту мерзкую службу люди идут добровольно, за деньги? Да и не такие большие деньги должны палачу платить. Наверняка бояре, ведавшие Пыточным приказом, сами в душе палачей презирали, хотя понимали их нужность для Приказа.
Никиту редко что могло удивить или шокировать, но встреча с палачом просто выбила его из колеи. Даже Иван обратил внимание:
— Что-то случилось?
— Неможется что-то, голова разболелась, — соврал Никита.
— Лучше всего отдохнуть. Ты, Никита, перетрудился. Шутка ли — за седмицу восемь операций.
Говоря по совести, оперировать палача Никите не хотелось — ну не лежала душа.
Антипа не было несколько дней. Никита успокоился и даже решил, что это к лучшему. Только не зря поговорка есть: «Вспомни черта — он и появится».
Около двух часов пополудни Антип явился и уселся на лавку напротив Никиты.
— Все, лекарь, сил терпеть нет. Что будет, то будет. Один раз помирать, а мучиться больше я не желаю. — С этими словами Антип достал деньги и положил их на стол.
Ох, как не хотелось Никите его оперировать! Но и отказать пациенту — грех, клятву Гиппократа все-таки принимал. Да и не в клятве дело — невзлюбил Никита пациента. Редко так у него бывало, но все-таки, и вот опять такой случай. Подавив вздох в зародыше, он кивнул. Тем более — две койки свободны, деньги нужны — на те же дрова, ту же воду. В Москве вода неважная была, из Яузы да Москвы-реки только для мытья полов и годилась. Хорошую, чистую воду водовозы из Мытищ возили, а за каждую бочку платить надо. Зато и вода у них вкусна.
— Иван, проводи Антипа в палату, пусть раздевается пока. Да Наталью зови, оперировать будем.
Это в его времени у больного анализы брали, другие обследования делали — рентген, УЗИ, ЭКГ. А у Никиты в лекарне с этим просто. Нужна операция — ложись на стол, здесь и сейчас. Он и рад бы обследовать больного, чтобы неприятных сюрпризов избежать, да только где он, рентген?
