— Было такое, в Вязьме обещал.
— Царь не забыл.
— Доску готовить надо, кости специальные.
— Займись — государь не из забывчивых.
— Хорошо, что напомнил.
— Только поперва меня научи, чтобы не как с шахматами вышло.
— Доска опять-таки нужна. Резчик по дереву искусный есть?
— Есть!
— И расписать бы ее надо.
— Ха! Расписать! Да я ее инкрустирую! Не сам, конечно. Ты только человечку объясни.
— Завтра же и займусь.
Cлегка пьяненький, Никита пошел на постоялый двор.
— Заждалась я тебя, — с легким укором сказала Любава.
— Работы много было. А потом к князю ходил — насчет холопов. Договорились мы с ним, дом они ремонтировать начнут.
— Ой, как здорово! Только я на доме быть хочу. Желаю, чтобы как прежде все было.
— Вот и смотри за холопами. Они уже завтра приедут — целая артель.
С того дня Никита утром отправлялся в лекарню, а Любава — к своему дому. Иногда Никита забегал.
Только ремонта пока не было. Освобождали дом, а фактически — уцелевшие стены — от сгоревших досок, мусора. Неделю все это телегами на свалку вывозили. И только потом приступили к крыше.
Медных листов у Елагина не было, пришлось на торгу покупать — а к ним еще медные гвозди потребны. И деньги начали стремительно таять. Никита опасался, что ремонт обойдется не дешевле покупки готового дома. А ему хотелось за ремонтом приглядеть — хозяин он все-таки, но и деньги зарабатывать надо.
И Никита стал браться за относительно сложные операции вроде резекции желудка. Конечно, не всем, а тем, кто не только по состоянию здоровья нуждался, но мог еще и выдержать операцию, и что немаловажно — оплатить.
А дом постепенно хорошел. Заблестела медью новая крыша, вставили окна и двери, настелили полы. В доме вкусно запахло свежим деревом.
Любава пропадала на дому целыми днями. Ей приятно было видеть, как дом восстанавливается, приобретая прежний облик. Никита же исподволь стал готовиться к задуманному — как избавить Любаву от рубцов.
Сложностей в этом деле было много. Рубцы глубокие, кожу стягивают. Чужую кожу на место рубцов не пересадишь. Стало быть, надо брать у нее же. Но где столько кожи взять? На бумаге и в голове строил он план операции. Одно несомненно — придется все делать не сразу, а поэтапно, кусочек за кусочком. И приспособление припомнил — старое, еще тридцатых-сороковых годов двадцатого века. Ожоги-то и раньше были — как и рубцы.
Брали у пациента непораженный участок кожи и делали на нем насечки на барабане с лезвиями. После такой процедуры небольшой клочок кожи можно было растянуть едва не вдвое.
Никому не говоря ни слова, он приступил к осуществлению плана. Да, опыта такого у него не было, ожогами занимались врачи другой специальности — комбустиологи.
Для начала Никита заказал у кузнеца валик небольшого диаметра из меди и с лезвиями по всей поверхности. Долго втолковывал мастеру, как все должно выглядеть, а через неделю уже любовался приспособлением. Даже пациента для похожей операции нашел — тот пришел к Никите с больными суставами. Никита же совершенно случайно увидел ожоговый рубец на его руке размером с ладонь и уговорил мужика пластику сделать.
— Да не мешает он мне, — попытался растерянно отговориться мужик, — привык я. А честно сказать — денег нет.
— Какие деньги? — махнул рукой Никита. — Я «за так» сделаю, бесплатно.
Пациент нехотя согласился.
Во время операции Никита взял небольшой кусок кожи с живота — довольно дряблого. Потом прокатал изъятый кусок кожи на приспособлении, для стерильности предварительно обожженном на огне. Попробовал его растянуть, и кусок кожи на глазах увеличился. Не вдвое, как он рассчитывал, — раза в полтора. Кстати, вспомнилось название книги — «Шагреневая кожа». Очень похоже!
Он наложил насеченный кусок на место удаленных рубцов, густо присыпал мхом и перебинтовал.
— Будешь у меня в лекарне лежать, — объявил он пациенту. Отдохнешь от трудов праведных, перевязочки тебе делать будем — с целебными мазями.
— А харчи?
— Помощник мой, Иван, из трактира носить будет.
За десять дней кожа прижилась. Травник Олег Кандыба здорово подсобил, какую-то мазь, собственноручно изготовленную, дал; клялся, что заживет быстро. И действительно, на каждой перевязке Никита убеждался — что да, действительно заживает. Сначала на разрезах грануляция появилась, а потом и вовсе все срослось — ни нагноения, ни отторжения не произошло.
Теперь можно было и с Любавой попробовать.
Еще хорошо бы лоскут кожи «на ножке» сделать, скажем — с руки. Рукой только недели две владеть не будет, зато лоскуту шансов прижиться больше.
В один из вечеров он все объяснил Любаве.
— Ты же говорил — нельзя помочь, — удивилась она. — Я уж и смирилась.
— Всякие инструменты готовил, на мужике прежде попробовал, — объяснил Никита. — У него, правда, ожог по размерам невелик, но получилось удачно. Лицо пока трогать не будем, попробуем на теле.
— Я согласна! — Любава ни секунды не колебалась.
— Тогда завтра приступаем.
По всем медицинским канонам хирургу не полагается оперировать родственников, но выбора не было — не Ивану же ее оперировать? Помощник он добросовестный, но он и сотой доли не знает того, что знает Никита.
Операция прошла по намеченному плану. Иван дал Любаве эфирный наркоз, Никита срезал на левом боку несколько грубых рубцов, а затем на кисти левой руки с тыльной стороны вырезал кусок ткани с рубцами. На правой половине грудной клетки вырезал кусок кожи, но не по всему периметру, оставив целой одну сторону получившегося прямоугольника. Подведя кисть левой руки к груди, он приложил лоскут.
Получилось замысловато: кусок кожи с груди теперь был на кисти, но питался сосудами с прежнего места. Руку прибинтовали к груди. Через неделю лоскут должен — просто обязан прижиться, ведь питание не нарушено. И когда лоскут прорастет на кисти новыми сосудами, получая через них кислород и питание, питающую «ножку» можно отсечь. Получится в два этапа, зато надежно. А для верности, когда лоскут еще на «ножке» будет, его следует тренировать, периодически на короткое время пережимая пинцетом или зажимая сосуды. Нудно и кропотливо, но другой возможности помочь в данной ситуации Никита не видел. В медицине обычно быстро и хорошо не бывает. Это только в сказках стоит выпить чудодейственное средство, как человек избавляется от хворей.
После операции Никита сам перенес Любаву на кровать. Теперь, когда лоскут кожи подсажен на кисть, ей никуда нельзя выйти. К тому же кисть смазывать мазью надо, бинтовать. И удобно — пациентка всегда рядом, под наблюдением.
После работы Никита оставался с Любавой, спал на соседней кровати.
