Вернее всего казалось ехать по Пярнускому шоссе. Если она настолько задерживается, значит, выбрала дальний путь – мимо Каспия, через Кавказ, Украину и Балтийские страны. Возможно, в Риге решила заскочить в какой-нибудь бутик, да и застряла там в полном восторге от скидок на любимые бренды.
В таком случае я легко найду ее. Закурил, на лице заиграла усмешка. Незаметно я превратился в заядлого курильщика. Покажите мне какого-нибудь врача, который расскажет о раке легких, и в ту же минуту я брошу курить. Честное эстонское слово.
На дороге было не разогнаться – всюду оставленный как попало транспорт. Не только на проезжей части, но и в кюветах. По сравнению с июлем, когда мы с Ким ехали по этому шоссе на пярнуский пляж, теперь автомобили покрыты ровным слоем пыли и стали похожи на реквизит для фильма о конце света.
Стоп! Опустив окошко, я уставился на нечто голубое. В салон проник еловый дух, смолистый и приятный, без всякой там отдушки из ванили или карамели. То были натуральные пахучие ели, не висюльки с логотипом производителя, а растущие из глубины черной эстонской земли деревья. Приятно вдохнуть для разнообразия после запаха сигарет из пачки с верблюдом. Но причиной остановки были не ели. Передо мной стоял голубой Бентли. Вернее, некое его орнитологическое производное. Не знаю, что привлекает птиц в кабриолетах, но если бы я был орнитологом на зарплате у международной организации производителей моторного транспорта, я мог бы добавить в свои научные исследования материал, достоверно свидетельствующий о том, что открытые машины с кожаными сидениями стимулируют процессы птичьего пищеварения. И не только. В открытом бардачке я увидел очередное свидетельство факта симбиоза природы и техники – птичье гнездо. По остаткам голубой трухи можно предположить, что обладающей эстетическим вкусом паре птиц из старого города удалось с успехом воспитать своих птенцов, поднять их на крыло и отправить покорять широкий мир. Представил себе гордых родителей, стучащих клювами в дверь птичьего университета: «Взгляните, наши дети воспитаны в лучших традициях английского общества. Мы родом из Бентли».
Дотянулся до замка зажигания – чтобы сесть внутрь, понадобился бы костюм химзащиты – и повернул ключ. Экран на центральной консоли засветился, бортовой компьютер собрался с силами, и я услышал уже знакомый бархатный женский голосок:
– Hello, what’s your name?
Ну, пошло-поехало.
– I’m fucking Alfred Hitchcock!
– Hello, fucking Alfred Hitchcock! Where do you want to drive today?
– Drive? You must be joking. You’re fucking out of gas, my dear, and look at yourself, you are not a car anymore. You are fucking chicken farm. Full of shit.
Один среди лесов, разговаривающий с машиной. Докатился.
Три часа спустя я въехал в Ригу. Лавируя между машинами и трамваями по прямой, как линейка улице Бривибаса, удивился летающему кругом мусору. Призрачный город встретил меня нервическими порывами ветра. Скорее всего, я был тут первым двуногим существом за последние месяцы. На нервной почве запросто и пропоносить. Разного рода газет и прочего хлама было столько, что мне пришлось включить дворники. Казалось, что вместе с верным Фордом я шагнул в страну чудес, совсем как Алиса в сказочное Зазеркалье. С той лишь разницей, что попал я сюда во время ветреной и навязчивой рекламной паузы.
Крупнейший из городов Прибалтики бомбардировал меня всевозможными торговыми марками. Напоминая дергающихся в агонии камикадзе, пикировали обертки от жвачки и конфетные фантики, разорванные сигаретные пачки, отодравшиеся пивные наклейки, проездные талоны на общественный транспорт, сорванные объявления, жирные пачки из-под чипсов, даже один использованный презерватив шлепнулся о ветровое стекло. Это была самая агрессивная рекламная кампания в моей жизни. Безжалостная, перепуганная до смерти, хватающаяся за последнюю соломинку. И атаковали меня обреченные на гибель торговые марки не по одному, как в телевизоре – по тридцать секунд на каждый потребительский субъект – нет, я попал под массированный обстрел, в тылу которого, в штабе засели снайперские корпуса лучших мировых рекламных агентств. Дворникам Форда пришлось повозиться, прежде чем им удалось очистить мне обзор от всех этих вдумчиво оформленных бумажек с логотипами.
В надежде хоть на какое-то затишье, я свернул в старый город. Вопреки ожиданиям, сеть узких средневековых улочек стала для ветра чем-то вроде катализатора. Взметнувшийся ввысь чудовищным осьминогом к атаке приготовился невероятных размеров зеленый зонт Carlsberg, явно собирающийся проглотить меня вместе с машиной. Дворники замерли, я остановился, схватил топор и вступил в открытую рукопашную схватку. Выложившись по полной, разодрал зеленую тварь на куски и раскидал извивающиеся лохмотья по обеим сторонам улицы. Едва успел раскурить в салоне сигарету, как объявился очередной громко хлопающий бренд. Прямо как изувеченное чудище из «Властелина колец» откуда-то сверху упал красный плакат, присосался к ветровому стеклу и не терпящим возражений тоном потребовал от меня еще и «наслаждаться» своим положением или жизнью, или Ригой, или этим чертовым, втянутым в круговерть, миром, или Бог знает, чем еще. От всего своего воинственного сердца. Enjoy! Я заставил себя успокоиться. Для этого выкурил «верблюда» до конца. Затем крепко обхватил топорище и вышел из машины. Луи Вутон контра Coca-Cola. Так получи же наслаждение от топора, кроваво– красный монстр!
На малом ходу двинулся дальше. Похоже, ярость ветра ослабевать не собиралась. Наоборот, уже летали в воздухе пустые банки из-под пива, вырванные с корнем кусты и невиданные, давно засохшие цветы, когда-то росшие в горшках. Каков прием! Мне рады, в этом можно не сомневаться. И тут внезапно, как по заказу, машина притормозила перед бутиком. За невероятной по своим размерам витриной висела одна-единственная миниатюрная сумочка. Хе-хее… Именно та, что надо. С моими знаменитыми инициалами из золота на скучновато-коричневой коже. Так-так… Ишь ты, и дверь не заперта. Вошел и насчитал более тридцати предметов. Неплохо. Особенно, если принять во внимание, что этот бутик отнюдь не являлся фирменным магазином известной во всем мире дизайнерской марки. Здесь были представлены и другие предметы вожделенной роскоши, которые меня, увы, не интересовали. В брошенном мире менопауза в тяге к модным брендам может наступить у человека неожиданно рано. К сожалению, и мужских врачей, готовых прийти на помощь, мне взять негде. Их замещают равнодушно реющие над головой серебристые чайки, считающие тебя не пациентом, а мишенью на соревнованиях по точности попадания в цель зарядов гуано.
Я устроился в магазинчике. Развернул спальный мешок, съел не слишком полезный ужин, зажег в сгущающихся сумерках свечу и, сидя у окна, задумчиво выкурил сигарету, сопереживая наверняка последнему путешествию летящих упаковок, сбегающих из осени на юг. Трудно себе представить, чтобы по весне они снова вернулись в северные края. Хотя кто их, сбрендивших, знает. В моем положении вообще неразумно удивляться и тратить на это калории.
Лег. Жестковато, зато не холодно. Она может появиться сегодня ночью, размышлял я. Встретиться с совершенно чужим человеком здесь, на нейтральной территории, немного спокойнее. И если мы совсем не найдем общего языка, то утром оба упакуем свои вещички и – до свидания! А миру ничего иного не останется, как молча переживать драму двух эгоистичных главных героев, роняя при этом на колени слезы вперемешку с попкорном.
