- Поделом нам, - негромко сказал Кир, сложа руки на груди. - За хороший вечерок надо расплачиваться.
- Может, дашь руку? – сердито спросил Август.
- Сам справишься, - спокойно отозвался Кир. - А пока лезешь, ответь-ка мне на вопрос.
- Какой еще вопрос?
- Вчера ты что-то упомянул о нашей проблеме... что за проблема, не подскажешь?
Август стиснул зубы, нашел ногой опору и, подтянувшись, лег грудью на край горы.
-У нас с тобой всегда была одна-единственная проблема! – проорал он, выбираясь наверх.
- Какая?
- Женщины! Женщины, черт подери!
Кир невидящим взором окинул озеро, затем, пошарил рукой по халату, отыскивая карманы, не нашел их и быстро двинулся к гостинице.
- Ты сам спросил! – сказал за его спиной Август, - тебя никогда не устраивало то, что я мог тебе предложить, но почему-то ты так и не ушел за все эти годы и не отпускал меня! И тут появилась она! Аллилуйя! Я уже надеялся, что ты решишься на какой-то шаг с ней, но нет, ты все отрицал, клялся, что вы с ней – просто друзья! Что я тебе нужен, что ничего к ней не испытываешь! Вот в чем наша проблема!
- Тебе-то какое дело? Я не делал ничего за твоей спиной, все было честно, - пробормотал Кир, ускоряя шаг.
- Посмотрите на этого архангела, мать его! – закричал Август. - Ты вдруг стал верным? Да кому нужна твоя верность? Мне? Нет, мне она абсолютно не нужна! Мне нужна честность! Это правда, я не хотел, чтобы ты притащил в наш дом заразу вот и все, на остальное мне давно плевать!
Кир резко остановился. Август едва не налетел на него.
- Это что, семейная ссора? – быстро спросил Кир, не поворачиваясь.
- Нет. Я просто пытаюсь тебе объяснить...
- Ты пытаешься оправдаться, а не объяснить. Оправдаться за то, что вчера вечером, вместо того чтобы деликатно уйти, ты остался. У нас ведь был уговор: если кто-то из нас двоих найдет себе женщину, второй отойдет в сторону.
- Так почему ты все это время молчал?
- Я не знал, как мне быть! Я… пытался разобраться в себе!
- Да ты ее упустишь, идиот! Сперва ты старательно делал вид, что ее ненавидишь. Потом я несколько месяцев любовался на вашу дружбу. Когда она нас застукала в кабинете, я едва сам не поверил, что тебе просто неловко перед подругой. Да она сама подавала в десятки раз больше сигналов, только ты их игнорировал, как только мог.
- Если ты давно начал догадываться… почему ты ничего не сказал?
- А что мне надо было тебе сказать? «Иди, я отпускаю тебя с миром»? – Август, похоже, совсем забыл о холоде. Щеки его пылали, глаза горели бушующими эмоциями. Редко с ним такое бывало, за все годы Кир мог насчитать всего два или три вот таких вот выплеска.
- Может быть, именно это и надо было сказать!
- А ты бы мне сказал? Сказал бы, если бы она выбрала меня, а тебе предстояло бы уйти в сторону?
- Вот в этом и вся наша проблема, белобрысый. Она не выбрала ни меня, ни тебя. И теперь это уже не исправить... Я всегда буду это помнить.
- Однако… Кир, ты забыл, кто ты? Ты - бисексуал! Тебя никогда не расстраивало то, что я спал с другими. Ты и сам очень скоро меня переплюнул... Так почему ты тут так зол?
- Это другое. Ты – мужчина. А она... я хотел от нее детей, хотел, чтобы она вышла за меня замуж, в белом платье, мать твою, в церкви венчаться хотел! Хотел, чтобы она целовала наших детей теми губами, которые...
Август скривил нос.
- Прекрати, я понял. Не нужно подробностей, а то я сейчас расплачусь.
Кир пошел дальше. Август шагал рядом. Оба смотрели себе под ноги, разгребали сланцами песок, следя, чтобы озябшие ноги не встретились с каким-нибудь кирпичом. У ворот гостиницы Август остановился:
- Найди ее. И валите отсюда.
- А презентация?
- Я сам разберусь. И еще...
- Что?
- Иди, я отпускаю тебя с миром.
Кир помедлил, не зная, есть ли в этом смысл, но в последний момент, когда Август уже развернулся к нему спиной, чтобы идти дальше, положил руку ему на плечо, притянул к себе и крепко обнял.
Отражение Искры в зеркале было таким обычным. Как вчера или позавчера или месяц назад. Правда, на плече, где-то под бежевой тканью блузы, был засос – она долго рассматривала его, неосознанно гладила, прижималась к нему щекой. Эту слабость она позволила себе, потому что понимала, что какой бы она ни была сдержанной, ей никогда не забыть случившегося. Это стало частью ее биографии, об этом она не расскажет никому, но эти воспоминания будут иногда согревать ее одинокими вечерами.
К ней не сразу пришло осознание того, что этой ночью она поучаствовала в лайт-версии оргии с двумя бисексуалами. В первую очередь она думала не об их сексуальной ориентации и не об их предпочтениях или странностях, она думала о них просто как о мужчинах, самых прекрасных, которых ей доводилось встречать. О мужчинах, которые давно потихоньку сводили ее с ума, терзали и снились ей.
Когда она проснулась, то просто глупо, по-девически, чувствовала себя счастливой и желанной. Она любовалась своими богами, спящими с двух сторон: один, светловолосый, казался ей Аполлоном, второй, с темными кудрями, - Гераклом. Ей хотелось погладить мускулы на руках Кира, поцеловать бьющуюся жилку на шее Августа. Но вместо этого она тихо юркнула с кровати, собрала свою одежду и замерла у кровати, чтобы еще раз посмотреть на них. Затем она подняла одеяло, укрыла их и тихонько выскользнула из номера.
Воды в душе не было, но она даже почему-то этому порадовалась. Ей хотелось еще немного сохранить на теле запах и следы прошедшей ночи. В этом не было ничего особенно приятного – Искра всегда была чистюлей, но это давало ей еще несколько часов приятной истомы и волнующих воспоминаний. Иногда чувствовать себя грязной не так уж и плохо, подумала она и забралась под теплое одеяло нагишом. До рассвета был еще примерно час, и она могла подремать, но, конечно же, не сомкнула глаз. Она прокручивала в голове то, что четко помнила, и пыталась восстановить те моменты, которые казались ей не совсем реальными, такие, например, как шепот, прямо в ухо: «люблю тебя», кого-то из них. Скорее всего, это уже было сном.
Уголки губ Искры опустились, она съежилась и тяжело вздохнула. Было бы здорово собраться и уехать, сбежать, проще говоря, но ехать было не на чем, да и потом, самолет у нее только завтра. Равно, как и у Кира с Августом. И ей предстоит как-то скоротать тут еще одну ночь.
Это было просто невообразимо. Как ни прекрасно и удивительно было пережитое, жить с этим будет совсем не просто, ведь надо как-то общаться, работать, смотреть друг другу в лицо и при этом внутренне давиться рвущимися наружу воспоминаниями, как эти губы умеют целовать, как этот взгляд опьяняет, как этот голос может выкрикивать ее имя. Вот и пришло осознание реальности, непостижимости и несопоставимости вчера и сегодня.
