Конечно, назвать воспоминания о ночи на Байкале обычными было нельзя. Так какими они были? Как ей к этому относиться? Искра попробовала представить себе, что ее воспоминание – это бокал вина. Она пробует его, перекатывает на языке, задействует все рецепторы и пытается понять, из чего оно сделано. Первым, самым ярким, было чувство блаженства – от него хотелось зажмуриться, сжать колени и не выпускать это чувство из себя. Но оно длилось всего несколько секунд, а потом начинали подключаться другие: смущение, например. Сперва Искра приняла это чувство за стыд, даже решила, что именно из-за стыда она опасается встречи с Киром. Но потом она поняла, что стыда никакого тут нет. Его не нужно испытывать перед человеком, который смотрел на нее утром так, как смотрел Кир. В его взгляде было обожание и желание. И никакого осуждения. По крайней мере, пока.
Конечно, был еще Август – возможно, она испытывала стыд перед ним? Нет. Да просто потому, что она еще не видела его после той ночи и не могла знать, как он на нее посмотрит и какие эмоции это у нее вызовет. Скорее всего… скорее всего, они вообще постараются пореже видеть друг друга. Это будет самое верное решение.
Было еще одно негативное чувство – чувство вины. Но его Искре удалось изгнать путем долгих убеждений себя самой: ей не за что быть виноватой, она никого не предала в ту ночь, никому ничего не обещала. Это они – обещали ей. Пусть не словами, но они оба терзали ее уже несколько месяцев. Так что если кому-то и стоило испытывать чувство вины, так это Киру и … о втором ей лучше привыкать думать поменьше.
После того, как она хотя бы поверхностно разобралась в своих ощущениях, то перешла к вопросу о том, что же ей нужно. Казалось бы, ответ был ясен: у нее нежные чувства к Киру, и это взаимно. И значит, она должна хотеть его. И она хотела. Но… снова с каким-то привкусом. И уже это чувство она распознать не могла, как ни старалась. Только где-то на дне со знания, в полусне, очень тихо, ей шептала собственная совесть: ты врешь, ты знаешь ответ. Но она игнорировала этот голос и только продолжала холодно и здраво рассуждать, решать, как будет лучше для нее и для Клары. Как будет правильно. И рассуждения эти, состоящие из одной-единственной фразы, до раздражения напоминали самовнушение: только быть с Киром.
В конце концов, Искра поняла, что таким образом она лишь возненавидит и себя и его. И решила не спешить. Даже не так: плестись по-черепашьи медленно, смаковать и пытаться понять каждый всплеск в своей душе, каждую ноту вкуса. И тогда ответ найдется: она поймет, что ей нужно.
А пока у нее есть первостепенные потребности: тишина, покой, теплое одеяло, мультики по телевизору, дождь за окном, чтобы не было желания выходить даже в магазин. Она, как истинная самка-мать, задавила все прочие инстинкты и сосредоточилась на том, чтобы уберечь свое потомство. Остальное подождет.
***
У них с Киром сложились странные отношения. Их нельзя было назвать ровными или гармоничными, но в них была особенная, волнительная дрожь. Так обычно дрожит струна, которую коснулись, но так и не сложили в аккорд. Высокая, вибрирующая нота, звучащая бесконечно, так что невозможно пропеть ни на каком дыхании. И они вдвоем балансировали на этой натянутой, дрожащей струне, не решаясь ни двинуться дальше, ни вернуться назад.
Байкал был не в счет. Они оба так решили, не договариваясь.
Спустя неделю, когда Кларе стало лучше, Искра вернулась на работу. Она почему-то представляла себе, что их с Киром встреча пройдет гладко: они начнут переглядываться друг с другом, он пригласит ее на обед в кафе... потом проводит домой... потом снова на обед. И так, за тихими беседами, день за днем, они сблизятся окончательно. И сгладят все, что было прежде. Решат, как им быть дальше. Это будет славное начало красивой, нормальной истории.
На самом деле их встреча вышла совсем не такой, как она ожидала. Роли перераспределились, сценарий пришлось спешно переписывать и много импровизировать, рискуя снова допустить ошибки.
Едва она вошла в холл, как к ней подошла Роза – секретарша Августа. Когда Искра некоторое время назад узнала ее имя, то невольно усмехнулась: ну как еще могли звать его секретаршу, уж явно не Ира или Дуся. Девушка не иначе как поджидала ее специально и попросила сразу пройти за ней в кабинет Августа. На аудиенцию.
Вот чего-чего, а встречи с ним она не планировала сегодня вовсе. Это ей еще следовало долго и тщательно репетировать перед зеркалом: улыбку и приветствие, легкий кивок головы, ей надо было учиться снова задавать самые элементарные вопросы: как дела, как прошла презентация и тому подобное. И тогда, возможно, она выглядела бы вполне прилично, не заикалась бы, не краснела и не порывалась куда-то убежать.
Она стояла посреди его кабинета и думала о том, что зря она так гордо отказалась присесть: каблуки на новых сапогах все-таки были высоковаты, и поэтому она самой себе предоставлялась эдакой неустойчивой башней, которая подвергается невидимым глазу колебаниям от ветра. Такая ассоциация очень помогала ей сохранять на лице улыбку – не слишком официальную, но и не совсем глупую.
Она держалась гораздо лучше, чем представляла себе, пока ехала в лифте и украдкой от Розы поглядывала в зеркало. Во взгляде Августа читалось уважение к тому, как она спокойно и прямо смотрит на него. Все-таки современные люди умеют достойно выходить из любой ситуации, - подумала она. Пару веков назад она бы повесилась на собственной косе от позора. Хотя нет, пару веков назад Августа и Кира давно сожгли бы на костре за то, кем они были.
Из-за нее и Август был вынужден стоять. Правда, ему было проще – он облокотился о свое кресло и явно чувствовал себя гораздо комфортнее. Вид у него был откровенно скучающий, взгляд равнодушный, ладони безвольно лежали одна на другой на спинке кресла.
Никто и никогда не предположил бы, что этот мужчина и эта женщина целовали друг друга до исступления, так что простыни под ними плавились, а свечи слезились. И ведь это было совсем недавно. Настолько, что не забылись еще мелочи и слова, запахи и звуки. Об этом не догадался бы ни один человек. Кроме того, кто видел это собственными глазами: сейчас он поаплодировал бы им. Потрясающая игра двух актеров: они излучали лишь холод и равнодушие. Более того, их обоих хватало на любезность и обмен улыбками.
Искра краем глаза заметила, что у Августа был свежий маникюр. Да и не только. Похоже, он успел наведаться в спа и в солярий. Ведь не на Байкале же он так загорел. Искра, чувствуя, как у нее вот-вот начнут краснеть уши, поспешно перевела взгляд к окну за спиной Августа. В конце концов, какая разница, где он побывал, - здесь она не для этого.
- С гостиничным комплексом пока тишина. Наши предложения обещали рассмотреть в ближайшее время, но пока никакими нашими услугами, даже бесплатными он-лайн, они не воспользовались... – говорил Август, разглядывая свое отражения в отполированном ногте, - Из этого я делаю вывод, что этих клиентов мы упустили.
- Признаться, я не слишком огорчена, - сказала Искра, провожая взглядом птицу в окне.
- Я тоже, - кивнул Август, - однако, новость не из приятных. Это были живые деньги, которые нам бы сейчас не помешали. Ну да ладно, я, собственно, пригласил тебя для другого.
