ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ «БЕГЛЫЙ»
Во мне нет ни одной капли узбекской крови. Но я родился в Узбекистане.
Город моего детства — Ташкент был разделен невидимой берлинской стеной на две части. Старый город и Новый город. Это произошло еще во времена Российской империи. Разделение города на две части было именно тем, что таится в корнях слов сегрегация и апартеид.
Хотя я родился уже во времена, когда Российская империя именовалась Советским Союзом — разделение между Старым и Новым Ташкентом никто стирать не собирался. Таким образом, я вырос в Ташкенте, где почти не было узбеков.
Максимум на что они были способны узбеки это тонкости кулинарии и торговля на базаре. На обязательных для политкорректности уроках узбекского языка в английской спецшколе, где я учился — мы плевали в учительницу жеванной бумагой из маленьких трубочек. Она говорила на русском с дурацким базарным акцентом. Когда плевать в учительницу надоедало, мы плевали в портреты узбекских писателей с дурацкими именами. Узбеки были каким-то приложением к нашему Ташкенту. Иногда нужным, но обычно — нет.
В суровый для страны год, когда император Ельцин пропил Узбекистан, я к своему ужасу понял, что мой Ташкент — это главный город узбеков. А самих узбеков — в Узбекистане — миллионы. Перемены были настолько быстрыми и пугающими, что я решил бежать из Ташкента.
Пройдет много лет прожитых в разных странах и под разными именами, до того момента пока я вдруг не сделаю страшное открытие — на самом деле сам я — настоящий узбек.
Правдивая история моих многочисленных побегов и легла в основу этой книги.
Романы «Школа стукачей» и «Винсент убей пастора» являются неотъемленными частями сей монументальной саги.
Беглый
Винсент Килпастор
Автор: Vincent A. Killpastor
Издательство «ГУИН при МВД РУз» при участии Coca-Cola Icihmligi Uzbekiston, LTD
Не рекомендуется лицам не достигшим18+
Винсент Килпастор, мелкий уголовник и лузер, рассказывает в этой повести — историю побега от самого себя.
Время и место действия — Ташкент, Узбекистан — 2001 год.
Узбекская Джамахирия на момент прихода сюда американских войск практически завершает строительство государства с авторитарной властью и полицейским режимом.
ЧАСТЬ 1. БЕГЛЫЙ
«В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление заключается в том, что тебя поймали».
Хантер Томпсон
«У меня есть шрам. Однозначно: я — человек империи. Поясняю: я не человек империи, который поддерживал режим, иначе бы не родился «Ильхом». Но я-то имя сделал в Советском Союзе. Имена «Ильхом» и «Марк Вайль» — это были всесоюзные имена. Конечно же, это — ощущение простора. Мне тесно. Я все равно преодолеваю все эти границы. Все эти феодальные местные государства — мне это не интересно. Тотальный распад мне скучен. Я человек глобальный. Мне и этой империи было мало».
Марк Вайль
1.1
Честно вам скажу — в каком это все было году не помню, хоть убей. Хорошо помню, что дал нам сирым тогда амнистию мудрый и бессмертный наш юртбаши.
Амнистию дают не потому, что владелец контрольного пакета страны с великим будущим исполнен чувства гуманизма — все гораздо проще и прозаичней, тюрьмы донельзя переполнены. Нужна некоторая перистальтика, а то может случится запор.
Поэтому указ об амнистии с августейшим вензелем юртбаши, у нас каждый год. День рождения Тимура — амнистия, бар-мицва Тимура — снова амнистия, не без амнистии, уверен, обойдется и годовщина смерти великого пращура.
Дают срока под потолок, а потом режут, режут и режут. Все при деле. Все довольны.
Теперь пришла пора провести курсы жизни «по понятиям» со следующей партией граждан. Вот разнарядка на освобождение койко-мест. Получите и распишитесь.
Долг родине, оставшийся с меня, разумеется, совсем не скостили, такой вот я везучий, а режим содержания действительно смягчили — перевели на колон-поселение.
При Союзе это называлось вольное поселение. А теперь вот нате вам — колон. Пугающая семантика узбекской независимости. Секретный проект узбекской филологии в тайных застенках библиотеки имени Навои.
Каждая новая власть обязательно в первую очередь старается засрать людям не только мозги, но и язык.
Страдают в первую очередь таблички с названиями улиц.
С чем это колон-поселение кушают, я тогда совсем не имел малейшего представления. Но звучало лучше, чем военизированная галошная фабрика усиленного режима.
Так что, пообував великую страну четыре с половиной года в удобные мягкие галоши, перемене, возможно к лучшему, я необычайно обрадовался.
Засуетился, засобирался в путь. Крепкий сон и здоровый аппетит сразу же исчезли, а на горизонте вроде даже замаячила свобода.
Дорога в заветную колонку лежала через Ташкентский Централ, не воспетый пухлым Кругом, но все же известный в определённых кругах, как Таштюрьма или ТТ.
Сколько счастливых граждан прошло сквозь ее ворота — это настоящая тайна Белого Сарая — это так скромно юртбаши называет узбекский Белый Дом. Когда ее, наконец, обнародуют — таштюрьма затмит все чудеса книги рекордов Гиннесса.
Наивные россияне плачут от телесериалов про страшный тридцать седьмой год, а со всех сторон, со всех застенков, можно сказать, слышен характерный туберкулезный кашель соседних стран, где отцы народов сильно злоупотребляют беломором.
Да и пусть передохнут, чурки, скажет массовый российский читатель. Кому они нужны — таджики без метлы?
Через самое короткое время я должен был стать таким же полу-гражданином, как и большинство из читателей, только без зеленого паспорта. Однако везли меня в неизбежный уют тюрьмы почему-то конвоем из трёх молодых автоматчиков, которые имели наглость стрелять у нас курево.
Правда, вместо воронка это был небольшой автобус с окнами без решеток.
Когда наш автобус выезжал из широких ворот зоны в большой мир, сидящий со мной рядом будущий колон-поселенец, по-мусульмански омыл руками лицо и внятно сказал: Аллоху Омин.
Алоху — Омин, не стал спорить я, и сделал руками похожий жест. Это тоже наша штучка — узбекских русских — оказавшись среди мусульман, не выделяться из толпы. Политкорректность.
Зачем везти людей под конвоем, чтобы в конце маршрута выпустить, так и осталось для меня загадкой по сей день. Может давали шанс потертым сроком людям обзавестись автоматическим оружием, которые сопляки солдаты просто побросали на заднее сиденье маленького пазика.
