— Что нибудь еще, мистер Эппс?
— Да-да! От меня не укрылось, что питьевая вода для личного состава приобретается у фирмы Нестле и ее везут сюда из Рамштайна, Германия. Мне это кажется эксессом. Я обнаружил под Ташкентом отличную артезианскую скважину, а в самом городе есть возможность прикупить заводик по производству пластиковой тары. Воду можно назвать «Голубой Кристал аль Каед». Представляете такой брэнд: на стикере изображен пророк Мухамед и слоган: «Кошерная водица прямо из чресел святого пророка»
Майор и Эппс опять загрохотали веселым смехом здоровых жизнерадостных людей.
— Отличная мысль, мой друг. Привезите образцы воды и пластика на нашу следующую встречу. кошерной водице придется слетать в Вашингтон. А для стикера пойдет и «Оплот Свободы». Дёшево и сердито. Ещё вопросы?
— Нет, это пока все дорогой майор. Пожалуйста не забывайте добавлять мою электронную почту в рассылку контрактного отдела.
— Безусловно.
Майор вдруг обернулся ко мне и спросил
— А у вас, мистер резидент, есть ко мне вопросы?
Я вздрогнул, набрался наглости и спросил указывая на кубики:
— А вон те трёхэтажные здания на макете — я их на базе не видел?
— Это план застройки К2 до 2025 года. Может быть именно вы с господином Эппсом нам эти здания и построите. Нужно просто выиграть тендер.
Тут вмешался Эппс:
— И я об этом! Пожалуйста не забывайте добавлять в рассылку. Я не смог скрыть удивления:
— До 2025 года? Вы считаете война с Аль Каедой продлится так долго?
— Давай-те отставим в сторону геополитику. До свидания, дорогие друзья! Вас сейчас проводят.
* * *
Мы убрались с базы мне стало немного грустно. Все вокруг теперь выглядело совершенно черно-белым и унылым. Карши не оставляли впечатления Лас Вегаса и ранее, но теперь, после прохождения через Портал, он стал похож на Нагасаки после удара фэт боя. Шкипер сразу засобирался домой — в Ташкент. Мне же предстояло остаться в Нагасаки и торговать тут пивом Балтика Зеро.
Дон позвонил бывшему хозяину своей квартиры, явно местному воротиле недвижимого имущества и через полтора часа у меня уже была своя двухкомнатная квартира прямо рядом с каршинским аналогом Красной Площади.
Я с грустью посадил босса в такси и поплёлся в Имеджин. Отъехав метров на пятьдесят анексия остановилась и засвистела на реверсе. Окно пустилось вниз и Дон крикнул:
— Бостонское чаепитие!
— Чего?
Бостонское чаепитие! 1773 — это код от контейнера с Балтикой! Историю учи, Шурик. И это
— сразу сейчас прими душ — через сорок минут в городе до утра отключат горячую воду!
После этого анексия рванула в сторону цивилизации.
* * *
Разговор с Анной получился коротким и злым. Она ничего и слышать не хотела о Каршах. Ни за какие коврижки. Мои рассказы о магическом портале и возможностях она пропустила мимо ушей. Я все равно пообещал снять ей квартиру в Ташкете с первой же зарплаты — в конце концов она подобрала меня на улице и я многим был ей обязан. А там может и уговорю.
В расстроенных чуствах и с больными ногами я быстро набрался в Имеджине вездесущей Балтикой. Правда, теперь это был номер девять. Бультика а ля ёрш. Вид у меня бормочещего себе под нос обвинения в адрес Анны был должно быть лузерский, как у Акакиевича. Юбочке стало меня жаль, потому что обслуживала она меня в тот вечер как родная мама. После шестого раунда Балтицы я спросил не хочет ли она чего макнуть сама и до скольки у нее вообще тут смена.
Она хотела.
Когда все пьяное пыхтение было позади и мы с Юбочкой плотно втиснулись в подаренный шкипером китайский спальный мешок прямо на полу моей новой квартиры, позвонила Анна.
— Я может еще надумаю…
Пообещала она.
Без штанов прижатый мешком к Юбочке, я почуствовал себя глупо:
— Анна, я перезвоню. Я тут не один.
— Не один? А! Ну да… Упаковщица номер девять? Понятно. Перезвони, как кончишь.
* * *
Как и обещал Ван Эппс мой первый в жизни компьютер прибыл прямо из Штатов ровно через долгих пять дней.
К тому времени я, как шальной сперматозоид, облазил на базе каждый уголок, в который можно было проникнуть с моим лоховским типом пропуска. Уголков, увы, оказалось не так уж много — почта, небольшая парковка перед жандармерией, душевые, наполовину состоящие из вагончика с гидроустановкой и палаток с просторными кабинками, ароматно пахнущая горьким американским кофе столовая, вожделенный магазин пи экс и шумный гараж. Гараж расположился в бывшем советском подземном ангаре.
Днём мог прилететь один — другой борт из немецкого Рамштайна или штатов. База напоминала сонный провинциальный американский городок. Днём на Афганом летать никто не решался. У талибанов остались еще стингеры, которыми их щедро одаривали во время советской оккупации сами же энергичные американские сенаторы. Оружие всегда действует по чётким понятиям расписанных еще великим Чеховым. И если оно сделано для уничтожения воздушного судна, оно не задумывается о той символике, которую люди изображают на крыльях. Лети с приветом, вернись с ответом.
Чтобы наблюдать ночную активность портала достаточно было прогуляться по вечернему Карши. Освещённые по ночам улицы — эту непростительную роскошь город утратил вместе с СССР. Веерные отключения света по целым районам города и горячая вода два раза в сутки по два часа были местной нормой жизни. Спокойными вечерами, когда удавалось открутится от прилипчивой Юбочки и миссионерского секса, можно было сидеть на скамейке у памятника вождю пролетариата, болтать в бесплатные сотовые часы с Анной и смотреть в чёрное степное небо. Самолёты по ночам не просто летали, они пёрли как немец под Москвой. Их выдавал низкий торжественный гул.
С появлением же первых лучей солнца, как войско Дракулы, баклажанообразные, выкрашеные серой краской-невидимкой борты, мирно выстраивались на стоянках и делали совершенно невинные лица. Аэродромная обслуга водомётами смывала пух с их чумазых рыл.
* * *
Почта лагеря Оплот Свободы была настоящим отделением USPS — американской государственной почтовой службы. Отделение располагалось в большой палатке разделённой на секции перегородками из толстой дюймовой фанеры.
Как человек ничего толком не умеющий делать руками, я искренне восхищался штукам, которые американские плотники выделывали из обычной фанеры. Каждый вход-подъезд в палатку или многочисленные беседки для курения выпиленные из фирменной фанеры выглядели как ротонды декораций к пьесе «Три сестры». В самом большом отсеке почты громоздился бар-перегородка, за которой стояли трое одетых в солдатскую форму клерков. За спиной клерков-крепышей висело плоское черное табло, которое показывало время в разных часовых поясах, где находились американские военные базы. Первые часы были помечены «Зулу», вторые — «К2», третьи «Германия», потом «Афганистан», и еще двое часов показывающих американское время на восточном и западном побережьях. Ожидая очереди, я все пытался понять, что это за «зулу» за такое, пока во мне не проснулся троечник по географии и напомнил о существовании нулевого меридиана. «Зулу» это по-военному Гринвич.
