Чтоб тебя ебли дружной бригадой ОМОНа, думаю. Возьму вот пасту, а братишку твоего Сагиту и солью. Пусть сами разбираются.
— Давай и ты не кашляй, Шурик, пойду-ка ща в телевизионку, пока отрядного нет, новости про Америку смотреть. Может, еще куда им, лохам, засандалили.
— Угу, расскажешь потом. За рамсы и за тёрки американские.
Расфигачили, значится, Нью-Йорк. Это ж надо. А ПВО американское куда смотрело? Смеялись над нами, когда Матиас Руст на Красной Площади приземлился, а сами так вот жиденько обкакались. Лохи, как ана есть лохи.
Хотя я его и так никогда не увидел бы, этот Нью-Йорк. С моими-то двумя судимостями и не единым грошом за душой. Хрен мне светит, а не нью-йорки с амстердамами.
Когда-то, в прошлой жизни, я ведь учился в английской спецшколе и видел даже Таймс-сквер на рисунке в учебнике. Зис из таймс-сквэя! Хау ду ай гет то рокафелла сентар?
Как другая планета.
Интересно, Таймс-сквер тоже расковыряли арабские бомбы? Жалко. Вандалы добрались на боингах до колизея.
Если честно, я думаю, нету этой самой Америки на свете. Совсем. Так, легенда лоховская. Рай на земле. Не может быть одновременно реальным и поселок Зангиота Ташкентской области, и Нью-Йорк. Лабуда какая-то.
Ишь ты, арабы. Бедуины. Да. Набедокурили, деревянные дети пустыни. Самолетом, полным горючки, и в небоскреб! Гениально. Арабов не особо жалую, но перед всем красивым преклоняюсь — злая хрень, но какая красивая!
Красота и искусство немного смягчают постоянную тягу человечества воровать плов, а после этого вонюче, с выпученными глазами, срать.
* * *
За пару часов до моего первого вступления на ответственный пост Сагит дал прогон — «Аллоху Акбар» — в Зангиоту пришел внеплановый этап политических.
Политические приезжают в наш лагерь только липовые; настоящих террористов, у которых нашли не одну противную юртбаши листовку, а скажем десяток, или там патроны для пистолета рядом с мусульманским ковриком, гонят в особый лагерь. И пока не слышно было, чтобы оттуда вышел кто-то, кроме как завернутый в тряпку или черный полиэтилен.
Попасть в джамахирии под определение террорист довольно легко. Достаточно усомниться в богоизбранности юртбаши и обратится с молитвой к классическому пророку Магомету и Аллаху, и уже попадаешь в черный список.
А встречали политических в Зангиоте похлеще, чем насильников с педофилами.
* * *
Когда мы с Рамилей вошли во внутренний дворик ШИЗО, наша зондеркоманда уже была там в полном составе. Ее усиливал наряд контролеров, дежуривший в изоляторе, и двое молодых офицериков из режима.
В углу дворика, под зонтиком из кафе-мороженое, за накрытым фруктами и сладостями столом восседал сам майор Курбанов. Выступлению предстояло стать показательным.
Между тем, воронок с этапом вполз во внутренний шлюз жилой зоны, дверь во двор изолятора распахнулась и прапора погнали вовчиков во двор:
Первый — пааашел.
Второй — паашшшел.
Третий пашше-е-е-л…
Их было тринадцать — чертова дюжина. Тринадцать против тридцати двух.
Вовчики выглядели чуждо. Бледные, с красными глазами от долгого пребывания в тюрьме, они щурились на солнце. Почти все были одеты в белые мусульманские тюбетейки, будто собрались не в колонию строгого режима, а на хадж в Мекку.
Мы — русские, которых продажная родина бросила в суматохе приватизации всего что плохо лежит- смешные и никому ненужные реликты доледникового периода. В России нас именуют узбеками. Никаких льгот и поблажек в получении гражданства на исторической родине мы пока не заслужили. Может если только родина захочет вьехать в Узбекистан на танках? Они всегда перед этим сбрасывают с вертолетов российские паспортины. Бесплатно. А тут? Тут мы ведь даже в оппозицию к юртбаши двинуть не сможем. Придется идеологически правильно подрезать
пипиську и одевать такую же вот белую шапочку.
* * *
Ломка этапа это довольно стандартное занятие — нужно показать новичкам, кто здесь главный и сильный. Я слышал, в краснючих зонах всех избивают и чуть ли не воду заставляют пить из унитаза, ну не знаю, не видел.
В Зангиоте дело было проще. Входил этап, обычный, уголовный, всем давали разок дубинала, заставляли пропеть куплет из узбекского гимна, брили, переодевали и закрывали в карантин.
Но это был спецэтап политических. Да еще и Бахром вон с чайком и видом скучающего патриция восседает. Жаждет гладиаторских боев и отбивных с кровью.
Помню, как заходил сюда этапом сам и, напрягая все навыки переводчика, старался быстро запомнить куплет гимна джамахирии. Читать с листа не мог- посеял в суматохе очки. А за каждую ошибку в прочтении сакрального текста неприятно лупили по заднице резиновой дубинкой. Можете представить, как люблю я ихний****ский гимн? А помню вот наизусть первый куплет, на память:
Серкуеш хур улкам элга бахт нажот…
Надеюсь, когда юртбаши, наконец, сдохнет, его в аду будут черти встречать с этапа этим же бодрым шлягером.
Сагит раздал террористам листки с гимном, отпечатанным на лазерном принтере.
Борцы за идеи халифата стали по одному выходить перед строем и, бодро объявив фамилию, статью — узбекский аналог сталинской пятьдесят восьмой и заоблачный срок, — бегло читали вслух гимн. По их взлохмаченному виду можно было судить о теплых проводах, полученных перед этапом в тюрьме. На посошок.
Даже если они правильно произносили слова гимна, их били дубиналом за каждый катрен. Причем не по жопе, а по шейным позвонкам. Поставив на колени.
Девять из тринадцати сразу спели гимн, хапнули с пяток дубинок и похромали в парикмахерскую. Я уже думал, как нас вскоре отсюда выпустят, и что я буду делать до заступления на новый пост, как вдруг эти четверо оставшихся, будто сговорились, пошли в отказ.
Их лидер, приземистый бровастый крепыш с лучистыми, запоминающимися глазами, вместо гимна вдруг красиво, как могут только мусульманские служители, запел на арабском:
Ауузу билляхи минаш-шайтаанир-раджийм…
Ищу защиты у Аллаха от проклятого шайтана.
И трое в строю вторили ему слаженным хором:
Бисмилляху Рахманур Рахи-и-и-м!
Бахром-ака даже как-то обрадовался. Воспрял духом. Он возбужденно, как заядлый футбольный болельщик, привстал со стула и громко прищелкнул пальцами. Я на этом спектакле был впервые и еще не знал — это была команда «фас».
Все присутствующие тут прапора, офицеры и гады кинулись на четверку разом. Я замешкался на старте и теперь меня просто оттесняла стена пинающих. Четверка отказников корчилась на асфальте и все еще пыталась громко молиться.
Я, было, отступил назад, но тут же уперся глазами в суровым взор Бахрома, и снова стал протискиваться сквозь толпу, надеясь, что пну их хотя бы разочек — для протокола. В конце-концов, это ведь такие же, как они — в белых шапочках взорвали американский нью-ерк. Вот и задам им сейчас, террористам.
