Однако группа обошла пирамиду транслятора по разворачивающейся спирали, никого не обнаружила и расслабилась, принимаясь изучать холмы, удивительно похожие на искусственные сооружения, обросшие мхом и рыбьей чешуёй.
Попробовали очистить угол одной ступенчатой пирамиды от мха, обнаружили, что никакого мха нет, а пирамида сплошь сложена из пористого материала, напоминающего колонии мелких грибов, лишайник и шерсть одновременно. Получалось, что все эти холмы-здания являются растительными конгломератами правильной геометрической формы, что дало Махлину возможность сделать предположение:
– Это цивилизация мхов! Или грибов, если хотите.
– Грибы величиной с гору? – засомневался Калачев.
– Это колонии грибов, причём у них намечается какая-то иерархия. Самые высокие здания – более геометричные и сложные, самые маленькие – попроще, без особых выкрутасов, параллелепипеды и пирамиды.
Помолчали, оценивая идею.
– Может, и грибы разные? – поинтересовался Синенко. – Давайте посмотрим.
Очистили угол простой пирамиды, зеленоватого цвета, затем вскрыли вчетверо более высокую, сложную, коричневую, с рядом полуколонн по фасаду. Убедились, что материал зданий-холмов действительно различается плотностью и цветом.
– Вообще-то надо посмотреть и другие срезы, – сказал Махлин, не зря закончивший биофак университета. – Тогда можно будет сделать статистически верный вывод.
Выбрали холм-здание средних размеров; по форме оно напоминало бокал на толстой ножке.
– Режь, – приказал Махлин Репину.
Вот тут-то Ренат и почувствовал «взгляд в спину», подействовавший на него не хуже ушата холодной воды.
– Стойте! – крикнул он.
Бойцы, обступившие нижний «барельеф-ножку бокала» необычного телесного цвета, оглянулись на него. Репин опустил свой тесак длиной в двадцать пять сантиметров.
– В чём дело?
– Ничего не ощущаете?
Одетые в «Ратники» бойцы переглянулись, оглядели окрестности.
Дымка, скопившаяся на дне ущелий-«улиц» невероятного «города», сгустилась, но влажность воздуха этой местности была чрезвычайно высокой, и под дымкой все понимали пары воды. Ничего опасного она не представляла.
– Кто-то смотрит… – прошептал Синенко.
Махлин отошёл от группы, держась за рукоять автомата, огляделся.
– Никого… но рисковать не будем. Делай соскоб и домой.
Репин взмахнул ножом, вспарывая ровный, словно отмеренный линейкой, угол здания, отвалил полуметровый ломоть «мха».
И откуда-то из пелены облаков на людей упал огромный рой насекомых.
– Чёрт! – присел Синенко. – Осы?!
Махлин выстрелил из бластера.
Огненный клинок пробил осиный шар насквозь, но не остановил кусачих летунов размером чуть ли не с палец взрослого мужчины. Они дружно набросились на людей, кружась над ними жужжащими дымными спиралями. А затем на головы бойцов словно обрушилась скала!
Выругался Репин. Охнул Синенко.
Ренат почувствовал головокружение, присел на корточки, вяло отбиваясь от налетевших ос.
– Назад! – крикнул Махлин. – Отступаем! Не стрелять!
Побежали к пирамиде транслятора, отблёскивающей металлом и стеклом, то и дело стряхивая с себя рассерженных насекомых, целенаправленно ищущих щели в костюмах. К счастью, «Ратники» и надвинутые шлемы хорошо защищали бойцов, жала ос не пробивали арамидную ткань костюмов либо застревали в складках, и получили укусы – в тыльные стороны ладоней – лишь два сержанта, не успевшие натянуть перчатки. Да Махлин умудрился подставить подбородок под жало, отчего через несколько минут нижняя часть лица у него посинела, а подбородок увеличился вдвое.
Никаких средств для лечения ядовитых укусов в аптечках «Ратников» не нашлось, поэтому штатный медик группы Калачёв протёр лейтенанту синяк спиртовой салфеткой и смазал йодом. Боль, наверно, была адская, но Махлин мужественно терпел и высосал весь пузырёк с обезболивающим – кетороном.
Терпели и остальные укушенные, обильно поливая руки тем же кетороном.
Марьяна неожиданно проявила заботу о друге, бросаясь к Ренату и торопливо ощупывая его лицо и руки, заглядывая в глаза.
– Тебя не кусали? Где больно? Что молчишь?
Ренат улыбнулся, мягко сжал пальцы девушки, не в силах сказать ни слова. Он так привык к её жёсткому характеру, что не ждал какого-то проявления эмоций.
– Всё нормально.
– Не ходи с ними больше.
– Не могу, я снайпер…
– Обойдутся.
Морев услышал последние слова Марьяны, дёрнул щекой, что у него обычно означало улыбку, но промолчал.
Собрались в посту управления.
Капитан оглядел гвардию, покачал головой.
– Никто больше не хочет прогуляться?
Махлин что-то промычал, морщась; налившийся лиловой синевой подбородок мешал ему говорить.
– Что это было? – мрачно спросил укушенный Репин.
Капитан оглянулся на видеостолб в центре кольца пультов. Осиного роя внутри него уже не было видно, то ли они рассеялись по склонам улиц-«ущелий», то ли собрались в шар и улетели в свой «улей».
– Он говорит, – сказала Марьяна, возвращаясь к пульту, за которым сидел ИсКр, – что мы попали в маловероятный вариант будущего, разумной управляющей системой которого являются грибные колонии.
– Вот эти холмы?
– Это не холмы – кластеры, каждый образует семью, а все вместе они формируют единую разумную структуру.
– А осы им зачем? Или они живут в этих холмах?
– Осы играют роль защитных сил. Вы начали резать тела колоний, и грибные президенты вызвали охрану.
– Симбиоз, – с трудом выговорил Махлин.
– Верно.
– Чтоб я сдох! – сплюнул Синенко, баюкая укушенную руку. – С ними только огнемётом можно справиться. Жаль, что не взяли с собой. Ну, и что дальше? Начнём с ними переговоры? Кстати, чем это они нас угостили? Башка до сих пор гудит.
– Психотронный удар, – снова заговорил Махлин, отстёгивая ремешок шлема, упиравшийся в подбородок. – Какой-то вид излучения.
– Мы даже здесь почувствовали, – подтвердил Дылда, оторвавшись от созерцания клавиатуры, по которой бегали пальцы пленника. – Лично я никаких переговоров с этими грибочками вести не собираюсь.
Взоры мужчин потянулись к Мореву.
– Дислокация такова, – сказал капитан. – Нас действительно затянуло в кольцо виртуальных реальностей. «Язык» обещает вытащить нас из него, но гарантий дать не может. Поэтому придётся ждать, когда он настроит эту хронобандуру.
– А если мы и в следующий раз прыгнем в какой-нибудь осиный Армагеддон? – скривил губы Синенко.
