Когда он вернулся в пост, в центре пультов уже светился видеостолб и присутствующие в помещении Морев, космолётчик Волгин, Марьяна и Дылда рассматривали изображение гигантских деревьев, похожих на многоходульные мангры, которые обступали пирамиду транслятора со всех сторон.
– Что это? – полюбопытствовал Ренат.
– Сельва, – оглянулся бледноватый и смурной Волгин. – Судя по всему, мы снова промахнулись.
Ренат усмехнулся. Спасённый житель двадцать седьмого века, по всей видимости, почувствовал себя своим среди хронодесантников и готов был разделить их участь.
– ИсКр?
– Он ни при чём, из кольца хронопаузы почти невозможно выбраться.
– Значит, мы… не вернёмся?
По лицу Волгина прошла тень, собралась в морщинки на лбу.
– Для вас это так важно?
Марьяна оглянулась. На лице её было написано лёгкое удивление.
Ренат покраснел, вдруг осознавая, что его могли неправильно понять.
– Просто я подумал… если мы не выберемся, никто воррихо не остановит.
Марьяна улыбнулась, отворачиваясь.
– ИсКр сказал, что, по их подсчётам, на Земле осталось около полутора миллионов не сброшенных в прошлое людей. Да я и сам потомок несброшенных. Поэтому человечество выживет, даже если мы не сможем помешать переселению.
– Но ведь ваше время – лишь вариант возможной реальности…
– Пока что он самый оптимистичный, – снова оглянулась Марьяна. – Я бы хотела жить в их времена. Ни тебе коррумпированных чиновников, ни насилия и агрессии, ни бандитизма и терроризма! Мечта!
– Мечта, – согласился Ренат.
– Скучно так жить, – проворчал Дылда. – Да, товарищ капитан?
Морев посмотрел на него, и сержант сделал официальное лицо, кивнул на ИсКра.
– Пусть поторопится, нам есть куда спешить.
Марьяна заговорила с оператором, ИсКр ответил длинной речью, продолжая терзать пальцами клавиатуру.
– Он говорит, что с большой долей вероятности мы выбрались в глубокое прошлое, примерно на триста миллионов лет назад.
– В таком случае это карбон, – появился в зале Махлин. – Пятый период палеозоя, каменноугольный.
– Какого чёрта?! – возмутился Дылда, вскакивая; он сидел в кресле рядом с пленником. – Он издевается над нами?!
– Отстаньте от него, – сердито заступилась за оператора Марьяна. – Он простой как валенок, что на уме – то и на языке. Неужели непонятно, что мы своим появлением внесли хаос в теорию хроносдвига? Вот система и пошла вразнос.
– Правильно говорите, девушка, – с уважением сказал Махлин. – Мы и в самом деле сейчас изображаем нечто вроде вируса в сети воррихо-целеполагания. Если бы можно было просто погулять по временам, я бы сделал это с великим удовольствием. Столько загадок скрывает наша история!
– Это каких же? – поинтересовался Репин.
– Была ли битва Гипербореи и Атлантиды двенадцать тысяч лет назад и в чём её причина? Почему взорвался Тунгусский метеорит? Что это было? Снежная комета, туча мошек или космический корабль? А так называемые египетские пирамиды? Почему на них высечены письмена на древнеславянском, видимые только с самолёта? Да ещё какие: «Храм Рода», «Храм Яра», «Храм Мары»!
– Шутишь, – засомневался сержант.
– Ни капли, это недавно стало известно.
– Мне до лампочки, что было в прошлом. Что мы собираемся делать в настоящем?
– Если учесть, что мы попали в палеозой, – улыбнулся Ренат. – Товарищ капитан, разрешите сделать небольшую прогулку по местным буеракам? Любопытно всё же, куда нас занесло.
– Махлин, трое на периметр, – приказал Морев. – Остальным даю полчаса на прогулку. Императив «ёж». По одному не ходить!
– Есть, – козырнул лейтенант.
– А я? – с надеждой посмотрел на капитана Дылда. Ему тоже хотелось вырваться на свободу хотя бы на несколько минут.
– Твоя задача прежняя – «язык».
– Да куда он денется?
– Не понял?
– Слушаюсь, товарищ капитан!
Космолётчик из двадцать седьмого века нерешительно засуетился, Морев заметил его пассы и добавил:
– Волгин, вы тоже останетесь. Ваш костюм не располагает к вылазке наружу в нынешних условиях.
Рай-Бо Волгин смутился:
– Понимаю…
– Товарищ капитан, разрешите мне с ними? – попросила Марьяна. – Здесь я пока не нужна.
Морев пожевал губами, но возражать не стал.
– Хорошо.
Девушка просияла, торопливо начала застёгивать шлем.
– Готова.
Махлин махнул рукой, и отряд устремился к выходу из пирамиды. Автоматика транслятора выпустила их наружу беспрепятственно.
За стенами здания люди окунулись в жаркий и душный воздух палеозоя, полный испарений, насыщенный необычными пряными запахами. Это была настоящая парилка, о чём не преминул заявить Синенко, и все с ним согласились. Никаких дорог, асфальтовых или бетонных площадок, тротуаров и настилов вокруг пирамиды не было, поэтому, с трудом найдя сухие бугорочки, разведчики отошли на десяток метров от здания и остановились перед стеной растительных гигантов с ромбовидно иссечённой корой, возносящих к почти невидимому небу, метров на сто, кружева ветвей и щетину листьев.
У подножия деревьев, стволы которых вряд ли можно было обнять трём-четырём мужчинам, в зелёных пузырях накипи и какой-то ядовитой с виду поросли виднелись змеиные клубки корней. От ствола каждого гиганта отходил один крупный досковидный корень, который потом расщеплялся надвое, а последующие, в свою очередь, делились на меньшие, образуя рельефный узор «змеиных тел», ходить по которому было неудобно. Между стволами деревьев виднелись огромные пни с корнями и шапки незнакомого кустарника, скрывающие упавшие полусгнившие стволы.
– Лепидодендроны, – глухо сказал Махлин; он был единственный из всей группы, кто не смог застегнуть ремешок шлема на вспухшем подбородке. – А эти – потоньше – сигиллярии.
Внезапно дремотную шуршащую тишину леса всколыхнул квакающий рёв.
Десантники инстинктивно сомкнули ряды, направив на лес стволы автоматов.
Снял с плеча снайперскую винтовку и Ренат.
– Блин! – сказал Репин. – Кто это ругается?
Махлин промолчал. Источником рёва мог быть как растительноядный бронтозавр, так и хищник, но людям показываться на глаза он не стал.
– Вон там пройти можно, – сказал остроглазый Калачёв.
Действительно, слева от него, за углом пирамиды, между стройными колоннами сигиллярий, вершины которых напоминали туалетные ёршики с густой щетиной из остроконечных листьев, намечался просвет в сплошной стене деревьев, уходящий к светлому расширению. Это мог быть всего лишь просвет в сплошных зарослях, а могла начинаться и поляна, поэтому Махлин решил рискнуть.
