– Дай посмотрю.
Я протянула руку.
Он размотал тряпку. Нажал на ладонь.
– Болит?
– Чуть-чуть.
– Я купил в аптеке бинты и все остальное. Сейчас обработаю.
Он помазал руку зеленкой и обмотал бинтом.
Мы допили чай и легли спать. Андрей уснул сразу, а вот я долго ворочалась. Сон не шел. Произошедшее теперь вызывало во мне лишь досаду. Спустя некоторое время я все же провалилась в тяжелый сон.
Проснулась я, когда Андрей уже ушел.
Я встала, подошла к печке и принялась кипятить воду в котелке.
ГЛАВА 7
Так прошла неделя. События развивались по одному сценарию: утром Земцов уезжал в город, оставляя меня одну. Я готовила обед: гречневую кашу или макароны, которые почему-то все время разваривались и превращались в разбухшую клейкую массу. Мы открывали тушенку или ели колбасу. Постепенно я впадала в странное оцепенение. Казалось, что мой таежный плен никогда не кончится. С каждым возвращением Андрей становился все более и более озабоченным и нахмуренным. Никаких результатов поиска пока не было.
Внутри меня зрела настоящая паника, но я старалась не выдавать своего состояния, чтобы Земцов не обозвал меня паникершей или истеричкой. Хотя скрывать свое состояние мне становилось все труднее и труднее.
О том случае, когда мы целовались, ни я, ни он старались не вспоминать. Мы старательно избегали всяческих прикосновений и обращались друг с другом подчеркнуто вежливо и холодно.
В тот вечер, как только Земцов переступил порог и я увидела его нахмуренное лицо и сдвинутые брови, настроение у меня упало ниже нулевой отметки… Я даже не спросила, как дела. И так все было ясно.
Мы сели ужинать. Я ела молча, опустив голову.
Земцов изредка бросал на меня взгляды.
– Как прошел день? – спросил он. Лучше бы он этого не делал.
Неожиданно я взвилась. Миска с кашей полетела в стену.
– Ты еще спрашиваешь? Я сижу здесь, в этом гребаном таежном углу, без всяких удобств. Торчу непонятно зачем, как загнанный заяц. И ты еще спрашиваешь? Сколько я здесь еще буду сидеть? Сколько? – звенел мой голос. – Был бы ты на моем месте, когда эти ублюдки связали меня и сказали: если я не отдам им бумаги Хатонцева, то мне конец, ты бы шустрил больше!..
Земцов молчал. Я отошла в угол и зарыдала.
Он рывком поднялся с топчана и подошел ко мне.
– Прекрати.
Земцов приподнял меня с места и тряханул за плечи.
– Пре-крати.
– Заткнись! – заорала я. – Ты обещал мне разобраться с моим делом. Я поверила тебе. Боря Каргопольский рекомендовал мне тебя как классного парня, который способен разрулить любую проблему. И что? Что ты сделал за это время? Ты просто уезжаешь в город и оставляешь меня одну. Откуда я знаю, что ты занимаешься моими делами? Может, сидишь где-то у приятеля и смотришь телевизор или попиваешь пивко.
Он с такой силой сдавил мне руки, что я охнула, но испытала шок скорее от неожиданности, чем от боли. А потом я накинулась на него с кулаками. Земцов схватил меня за запястья и больно сжал их.
– Отпусти меня, – визжала я. – Идиот, ублюдок!
Но он с силой прижимал меня к себе. Я по-прежнему мотала головой и пыталась ударить его в грудь. Но он крепко держал меня. Я обмякла. Слезы заструились по щекам.
– Я… я устала.
– Я знаю, – спокойно сказал он.
Я сделала судорожный вздох. Моя голова находилась на уровне его подбородка. Я подняла голову. Он наклонился и поцеловал меня. У меня перехватило дыхание. Я и не думала, что его губы могут быть такими нежными и прохладными, мягкими и жесткими. Колдовские губы.
– Будь умницей. – Он отошел.
А я стояла ошеломленная. Я медленно провела рукой по губам, словно желая удостовериться в том, что этот поцелуй – реальность. Они горели.
Андрей присел на корточки и поправил котелок.
– Сейчас будем пить чай.
Я подошла к нему и села рядом. Мы молчали.
– Андрей! – я коснулась его руки. – Прости меня. Я понимаю, что вела себя глупо. Это все нервы. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я сорвалась. – Я провела рукой по лбу. – Господи, хоть бы скорее все кончилось.
– Это точно! А хочешь сейчас прокатиться по лесу?
– Уже темно.
– Ну и что? Я возьму фонарик. Пошли! – Его глаза озорно блеснули.
Я рассмеялась.
– Никогда не гуляла в лесу в темноте. Даже не представляю, как это.
– Ну, вот и узнаешь.
Мы вышли на улицу. Морозный студеный воздух обжег меня холодом.
– Не разговаривай, – предупредил меня Андрей. – Лучше молчи.
Он помог мне надеть лыжи. Я чуть не поскользнулась, стоя на ровном месте, а потом посмотрела вперед, прямо перед собой. Таинственные черные ели стояли почти непроницаемой завесой.
– Не бойся, – словно прочитав мои мысли, сказал Андрей. Он встал впереди меня. К рукаву был прикреплен фонарик.
– Ну что? Поехали?
– Поехали, – откликнулась я.
Ощущение было такое, как будто бы я с обрыва сиганула в черную бездонную реку. И темные воды сомкнулись надо мной.
Андрей ехал медленно, постоянно оборачиваясь. Фонарик выхватывал из темноты разлапистые ветки, набухшие от снега, и черную пустоту между ними. Изредка я останавливалась и поднимала голову вверх: казалось, остроконечные звезды мчатся за нами кометами, оставляя в небе влажный лучистый след.
– Красиво?
– Ага.
– Долго не стой. Замерзнешь.
– А мне не холодно.
– Тогда – не тормози.
Андрей прибавил ходу. Я изо всех сил старалась не отставать, энергично отталкиваясь палками. В одном месте я не удержалась и, взмахнув палками, завалилась на бок прямо в сугроб.
– Андрей! – позвала я. – На помощь! – И расхохоталась.
– Иду! – услышала я раскатистый голос.
Через минуту он был уже около меня. Он посветил фонариком прямо в лицо, я зажмурилась.
– Не ушиблась? – спросил он, бережно поднимая меня.
– Не-а. Только испугалась от неожиданности.
Он отряхивал меня от снега толстой кожаной рукавицей.
– Дай мне фонарик, – попросила я.
Он отвязал фонарь от рукава и протянул мне.
– Держи.
Я стояла и шутя светила в разные стороны. В одном месте мне показалось, что мелькнула неясная тень, и я вскрикнула.
– Там кто-то есть.
