– Следуй за пятым номером! – усевшись, приказал Павел.
Радость извозчика оказалось короткой, ибо толковой поездки не получилось – лишь только минули Николаевский мост, как седоки пожелали выйти. А что им ещё оставалось делать, если тот, за кем шла слежка, проехал на трамвае всего одну остановку? Извозчик отбыл, бранясь на весь белый свет, а Павел с Ольгой продолжили своё развлечение.
Камергер, не останавливаясь, прошёл мимо Морского корпуса и двинулся вдоль пустынной Николаевской набережной. Чтобы их не заметили, преследователям пришлось сильно отстать. По этой причине они прозевали, как и куда исчез Семёнов. Только что был человек, шёл у самого парапета, и вдруг его не стало.
– Он в прорубь кинулся! – выкрикнул догадку Циммер, устремляясь вперёд. – Скорее, может, ещё спасём!
Удивительно, но насколько хватало взгляда, во льду не наблюдалось ни единой проруби, ни единой полыньи. Павел с Ольгой остановились в растерянности: так не бывает, чтобы люди посреди белого дня исчезали на глазах!
Дверцу в парапете набережной первой высмотрела востроглазая Оленька.
– Вон куда Семён Васильевич зашёл! – вскричала она обрадовано.
Павел подбежал и осмотрел дверку. Низкая, железная… интересно, для каких целей она служит?
– А, это для мастерового люда, который сточные канавы чистит! – произнёс он вслух, и потянул на себя ручку. Не издав ни звука, дверь легко подалась вовнутрь. За ней открылся темный проход вниз. Где-то очень глубоко метался тревожный свет – будто от фонаря или свечи…
– Давайте не пойдём туда, Павел Андреевич, – прошептала Оленька. – Мне страшно.
– Не пойдем, – согласился Циммер. – Но страх тут ни при чём – под ноги посветить нечем, а в темноте мы рискуем расшибиться. Эх, кабы знать, что он понадобится, прихватил бы свой карманный фонарик системы Конрада Хьюберта...
– Что же нам теперь делать? – Ольга смотрела в растерянности. – Так и вернёмся, не проникнув в тайну? И ещё, следует ли кому-нибудь говорить об этом?
– Ну, я не думаю, что эта тайна столь велика и требует серьёзного разбирательства, – задумчиво произнёс Павел. – Скорее всего, какая-нибудь малоинтересная безделица, имеющая самое пустяковое объяснение. А вот наше поведение непростительно… Рассказав кому-то, мы выдадим себя с головой.
– Вы правы! – топнула ногой Ольга. – Мы сегодня непростительно легкомысленны. Давайте же вернёмся немедленно.
– Полагаю, для собственного спокойствия нам лучше обо всем увиденном забыть, – предложил молодой человек.
…Возвращение Павла и Ольги после такого насыщенного событиями дня, конечно же, не прошло незамеченным. Мария Ипполитовна сделала обоим самое серьезное внушение, которое парочка выслушала со всем возможным почтением и смирением. А дальше Оленька начала убеждать любимую тётушку ни о чём не говорить Сергею Ефимовичу. О чудо, о, самая лучшая на свете тётушка! Она пообещала!!! Что касается господина Щербатского, то он, благополучно проспав весь день, вышел из комнаты лишь к ужину. Разумеется, профессор остался в совершенном неведении относительно поездки молодой пары.
Вот как случилось, что глава семьи, вернувшись со службы, так ничегошеньки не узнал. Впрочем, его интересовало только возможное нападение террористов, а те, как назло, ответного интереса не проявляли.
Ближе к ночи, едва войдя в свою комнату, Ольга без сил рухнула в кресло и, обхватив руками коленки, всерьез задумалась.
«А, всё-таки, интересно, что находится за той дверью, куда вошёл Семен Васильевич? Как забавно они с Павлом следовали за ним почти по пятам, зная о том, что человек, как рыбка на крючке – вроде, идет самостоятельно, но никуда от тебя не денется! Да, вот еще вопрос: а может, всё-таки следует рассказать тётушке Мари об этом маленьком приключении? Нет, наверное, Павел Андреевич прав – разумнее промолчать и не соваться не в своё дело. Но что, если тут замешана женщина?! Впрочем, нет – Семен Васильевич такой старый, седой, и у него такая обаятельная жена…»
Ольга начала готовиться ко сну: распустив длинную темно-каштановую косу, она стала тщательно расчесывать свои густые, идеально прямые волосы. Затем, переодевшись в белую, до пола, расшитую мережкой рубаху, быстро нырнула под одеяло и, уже засыпая, наконец, решила: «Нет, все-таки, скажу… А Павлуша очень славный и, по-моему, я ему по-настоящему нравлюсь, иначе зачем эти роскошные розы, ведь он небогат… И взгляд, такой смущенный и робкий, из-под длинных-длинных ресниц…»
Глава 4
Корсеты уж более не в моде…
23 января 1913 г.
Застолья в доме Крыжановских часто проходили при большом стечении народу. Знакомые с ответными визитами, сослуживцы Сергея Ефимовича, несколько приятельниц Марии Ипполитовны, множество родственников – гости охотно бывали в этом приятном во всех отношениях и хлебосольном доме. Порой за столом собиралось человек до пятнадцати, но не в этот раз. Сегодня в просторной гостиной особняка на Литейном обедали узким кругом – хозяин и хозяйка, да Ольга с Павлом.
Обед проходил в ничего не значащих переговорах. Мария Ипполитовна решала с мужем дела сугубо домашние: следует ли нанимать вторую горничную взамен занедужившей, менять ли шторы в гостиной, и всё в таком же духе.
Сергей Ефимович отвечал супруге невпопад – заскочив домой лишь пообедать, он мысленно по-прежнему пребывал в делах служебных, и стремился к ним поскорее вернуться.
Павел молча хлебал наваристый куриный суп. С момента памятной поездки на каток, он позволял себе бросать на Ольгу более пламенные взоры, нежели прежде. К слову, и девушка посматривала на Павла куда чаще и теплее. Это переглядывание не укрылось от чуткой Марии Ипполитовны.
«Вот ведь как складывается, – думала она. – Сирота к сироте потянулась. А ведь мечталось, чтобы составила хорошую партию с кем-нибудь, твердо стоящим на ногах – с положением, с доходом. А от этого мальчишки – какой прок? Конечно, Павел неглуп, самостоятелен, хорошо воспитан, скор во всём… Это хорошо, время нынче стремительное, как раз для целеустремлённой молодёжи. Но, с другой стороны, молодой человек порой представляется личностью совершенно нелепой: эти розы в разгар всеобщих опасений, глупый побег на каток… То ли и впрямь так влюблен, что страху неймет, то ли к жизни не приспособлен до чрезвычайности. И ведь надо же додуматься – никому не сказав, тайком! Это счастье, что обошлось! Что может ждать Оленьку с таким спутником? Но, ведь не послушает же совета, да и строгость Сержа тут не поможет. Впрочем, может, обойдется: придет пора – и приглянется кто посерьезнее… Нет, поглядите-ка на неё – сидит, вся в мечтах пребывая!»
Размышляя таким образом и, отписав странное состояние Оленьки на первую влюбленность, добрая дама непременно решила с ней поговорить – тотчас же, как окончится обед и отправится на службу Сергей Ефимович.
Провожая мужа в передней, она поделилась с ним своими мыслями.
– Ну и чудесно, поговори с ней, душа моя, – согласился с доводами жены Сергей Ефимович. – Об одном молю тебя, Мари, родная – в случае чего, телефонируй мне сейчас же! Прямо сердце не на месте с некоторых пор, когда приходится вас покидать…
