– Да-да, я понял, кого фрицы испугались так, что в штаны надристали! – настойчиво повторил красноармеец. – Разрешите доложить соображения?
– Ну, так поделись, дружочек, – попросил Крыжановский. – Что там такое? Крысы?
Слюсар опасливо глянул на разверстый зев пролома, оскаливший зубья-обломки:
– Фрицы, я считаю, от крыс бегать не станут! Разве они дураки – от крыс бегать?! Драпали они от кого-то посущественнее. А там, внизу, никого не видать, я глянул!
– У тебя, Абраша, у самого от страха зубы перкуссию выбивают! – заметил Фитиль.
– Но умом-то я не тронулся, товарищ командир, – возразил Иван-Абрам
Фитисов осклабился.
– Ну, кто тебя знает? Глаза выпучены, губы трясутся, слюни текут! Чисто психический!
Разведчики рассмеялись, но даже смех не развеял беспокойства. Сам же Иван-Абрам и не думал обижаться.
– Там, внизу, этих великанов цельная шайка, я говорю, – продолжал он. – Засели и выжидают, когда мы, дурики, к ним в лапы полезем. Коли есть мёртвый великан, надо думать, и живые найдутся, а кто сказал, что они все дохлые? Вон, сколько сказок и легенд ходит про подземных жителей. Приспособились, живут себе там веками…
Германа словно обухом по голове ударили – отчётливо вспомнилось, как много лет назад в Лапландии Александр Васильевич Харченко перед спуском в яму развивал подобную мысль. Только у Харченко были не великаны, а карлики. Гномы…
«Дежа вю, право слово, – усмехнулся он про себя. – Нет никаких подземных жителей, сказки это. Уж Носители бы точно о таком знали… Стоп, а может, и знают, только не говорят – из них же слова лишнего не вытянешь. К тому же, спорно само утверждение, будто Носители знают всё. Покойный Каранихи точно ничего не слышал об этом месте, а о знании старой Шурпанакхи лишь предполагал…»
По спине прошёл холодок.
– И не стыдно тебе, Абраша? – спросил Фитиль. – Вроде, образованный человек. Интеллигент! Артист с автоматом! И шо я слышу? А я скажу, шо я слышу: ахинею! Ты б ещё нам спел за то, шо это – не просто великаны, а людоеды.
Вот теперь Иван-Абрам действительно выпучил глаза и, несмотря на всю свою образованность, выпалил:
– Не бывает, чтобы великан да не был людоедом.
Тут уж не выдержал Никольский
– Ты чего плетешь, зараза?! – прошипел он яростно. – Панику разводишь? Людоеды твои – бабьи суеверья! Фрицы рехнулись от естественных причин. А то, может среди них такой паникёр, как ты, завёлся? Один порассказал сказок, вот эсесовцы и взбеленились. А ещё есть такая вещь как клаустрофобия, когда люди боятся темных тесных помещений… Вот о чём надо думать, и о чём говорить!
– Товарищ младший лейтенант, – подал голос старшина Суслин. – Вы зря про нашего Абрашу плохо думаете. Он перед делом всегда страху любит нагнать. Но вниз по-любому первым полезет.
– Послушайте, наконец, – взмолился Артюхов, – давайте думать не о страхах, а о тех великих открытиях, что ждут нас впереди!
– Точно! – согласился Фитисов. – Вы не поверите, но даже такой человек, как я, сейчас думает не о музыке, а об археологических открытиях…
– Не может быть, – скривился Никольский, будто нарочно подстёгивая своей репликой одессита. Тот немедленно развёл болтовню:
– Шоб вы знали, в младые годы я часто прогуливал уроки в музыкальной школе. Особенно не любил сольфеджио. И где, вы думаете, я прятался во время уроков? Не знаете? Так я вам скажу: в археологическом музее! Вы знаете за наш одесский археологический музей?
– Ещё бы! – синхронно воскликнули Крыжановский с Артюховым.
– Работая над диссертацией, я немало времени провёл в вашем музее за изучением скифских и сарматских древностей, – пояснил Артюхов.
– Там очень занятная тибетская коллекция, – добавил Крыжановский.
– Археологический музей города Одессы – самый лучший в стране, шоб я так жил, – Фитисова явно обрадовало понимание со стороны учёных. – Тибет, скифы и сарматы – это, конечно, брависсимо, но я всё время торчал в другом месте – точнее, в Египетском зале, среди саркофагов и мумий. Не замечая, как бежит время, маленький мальчик по имени я мечтал, как он вырастет, как станет заправским мореходом, и однажды-таки посетит знойный Египет, где увидит пирамиды. Шо вы себе думаете, в один прекрасный день тот мальчик, за которого я веду речь, так замечтался, так воспарил, шо лбом буцнулся о стеклянный стеллаж. Оно бы ничего, но одна маленькая глиняная птичка, которая стояла на полке, ибис чи шо, возьми, да и свались, и разбейся на части. Шо тут началось! Ой, мама! Набежали старухи, и давай меня гнобить – птичке от роду исполнилось две тысячи лет. Выгнали с позором и велели не возвращаться. И я-таки больше не появился, но не со страха, што вы, а со стыда. О, сколько раз с тех пор я мечтал снова войти в Египетский зал! Но так и не вошёл. И теперь для осуществления детской мечты нужна сущая безделица, вернее две безделицы: прогнать врага из родного города и принести в музей какой-нибудь экспонат взамен разбитого. С врагом всё более-менее понятно, а шо до экспоната – его я рассчитываю добыть там, внизу.
С этими словами Фитиль решительно шагнул к пролому, намереваясь спуститься. Но его остановил Крыжановский.
– Не так быстро, товарищ старший лейтенант, – сказал он твёрдо. – Я нисколько не вмешивался в ваши действия по пути сюда, потому как видел: вы прекрасно ориентируетесь в обстановке, и решения принимаете верные. Но теперь – другое дело: ваш опыт внизу бесполезен, а мне, как-никак, раньше случалось бывать в подобных местах – потому пойду впереди. За вами же остаётся огневая поддержка.
Фитисов молча взвёл затвор автомата и посторонился. Герман подумал: «Вот оно, возвращение в исходную точку. Всё, как в тех позабытых снах о Лапландии: я был последним и не спустился тогда с остальными, после чего много лет по наивности считал, что жив только благодаря этому обстоятельству. Сейчас всё с точностью до наоборот: не карлики, а великаны, и первым спускаюсь я. Круг замкнулся».
Крыжановский заглянул в пролом и посветил фонарём. Луч света упёрся в противоположную стену, сложенную из гладких, хорошо пригнанных друг к другу плит. Обломки камня устилали путь к недалёкому полу.
«Хазары и знать не знали про это нижнее подземелье, – подумал он. – По всему выходит, военачальник Булан всего лишь вскрыл захоронение гиганта и забрал оттуда оружие – те самые «когти». Мои приятели из «Аненербе» пошли дальше: Зелёные братья, которые разных тайн знают не меньше, чем Носители, подсказали, где нужно продолбить стену. Но что может находиться там, внизу? Что?!»
Больше он не стал мешкать и нырнул в пролом. Спуск не занял много времени и привёл в небольшой квадратный зал, откуда вёл один единственный коридор. Герман кликнул остальных и, наклонившись, стал разглядывать следы в пыли. Натоптали основательно. Отчётливо вспомнилась последняя погоня за Зелёным братом. Каранихи читал след на горной тропе. Такие же, как здесь, безликие мертвые камни для верного индуса были словно раскрытая книга. Веками лежит камешек к камешку, дожди обмывают их, ветер точит, а тут прошел человек и сдвинул самую малость – но достаточно, чтобы другой человек узнал, куда и когда пошел первый. Вот бы и здесь так же! Может, Каранихи и смог бы что-нибудь разобрать. Но Герман не умел…
