– Я знаю, я просто не хочу прерывать тебя посередине приема.
– В такое время все мои звонки принимает мой секретарь, Бетси, а если тебе нужно поговорить со мной немедленно, она знает, как меня найти.
Я улыбнулась:
– Это пробуждает во мне чувство собственной значительности. Даже важности.
– Потому что ты и есть важная персона. – Его голос звучал очень близко, и мне казалось, я щекой ощущаю его дыхание.
Я взглянула на затемненное стекло двери магазина и подумала, не ждет ли Тиш, пока я кончу разговор, прежде чем выходить.
– Мы с Тиш остановились сегодня на гаражной распродаже, и я нашла старую книгу об истории острова, где упоминается твой предок Джеффри Фразье. Точнее, его призрак. Там нет никаких подробностей о том, кто он такой и как звали его жену. – Я спешила, не желая, чтобы он меня перебил. – И на кладбище нет о ней упоминания на надгробии его и их детей, словно память о ней стерли. Тиш сказала, что Адриенна держала все свои заметки в портфеле, и мне бы очень хотелось увидеть, что она обнаружила. – Я закрыла глаза. Мне стало стыдно, что я солгала с такой легкостью. – Я надеялась, что ты знаешь, где он.
Я знала, что Мэтью меня слушает, потому что я слышала его дыхание. Но он молчал. Наконец он сказал:
– Я забыл об этом. Я не думал о портфеле и не видел его последние четыре года.
Меня удивило собственное разочарование.
– Ну что ж, жаль.
Я взглянула на дверь и увидела, как из магазина вышел седобородый мужчина. Дверь закрылась за ним со звоном. Я подумала о кольце Адриенны, почти слыша звук, с каким оно кружилось на столике в кафе, пока Джон не остановил его. Я решила, что сейчас было не время и не место говорить об этом Мэтью. И я сказала:
– По твоему совету я пригласила родителей и Мими на Рождество. Твердого обещания от мамы я не получила, но если мы поработаем с папой и Мими, я думаю, мы их здесь увидим.
Я слышала, что он улыбается, но голос его звучал напряженно.
– Я рад. Послушай, Бетси только что дала мне знать, что пришел следующий пациент, так что я прощаюсь. Буду дома к шести. Я люблю тебя.
– Чудесно. И я тебя люблю. Я попробую сегодня новый рецепт, который, по словам Тиш, тебе нравится… – начала я не к месту, он уже отключился.
Тиш вернулась и молча отдала мне две большие бутылки с водой. Пока мы ехали, я думала о своем разговоре с Мэтью, стараясь припомнить, в какой момент тон его изменился, и мною снова овладела моя прежняя тревожность.
Я взглянула на раскрытую книгу у меня на коленях и провела ладонью по изображению безымянной женщины.
– Ему ничего не известно про этот портфель, – сказала я, намеренно не упоминая о кольце.
– Не беспокойтесь, – сказала Тиш. – Вся информация там, нам нужно только ее найти. – Она свернула на грязную дорогу, заканчивающуюся небольшой полянкой, и вручила мне дорогую на вид камеру. – Я включила ее в автоматическом режиме, вам нужно только нажать вот эту кнопку – и вперед, как я вам показывала. Мне нужно доставить пару заказов, и я тут же вернусь – максимум через тридцать минут. – Она достала ту же желтую пачку бумаги и карандаши. – Если увидите что-нибудь из ряда вон выходящее – что-нибудь не похожее на произведение природы, – снимайте это и отметьте место на карте, которую вы начертите, начиная с этой полянки. Я думаю, здесь находилось здание кухни на плантации Смитов, так что если вам попадутся кости, это будут, скорее всего, кости животных. Не будем пока строить никаких предположений. На кладбище Крайст-Черч не хватает многих Смитов, так что где-нибудь они должны быть.
Я хотела спросить ее, существуют ли еще какие-то свидетельства о Смитах, но у меня не было настроения снова слушать ее повествование о Гражданской войне, когда «проклятые янки» оккупировали остров, о том, как они все грабили и сжигали…
– Хорошо, – сказала я, выходя из машины с камерой, бумагой и карандашами.
– Это не забудьте, – сказала она, сунув мне бутылки.
Я отсалютовала ей бутылками и проследила за ее отъездом, потом достала из коробки карандаш, все остальное положив на землю, выпрямилась и оглянулась по сторонам.
Лес здесь был густой, деревьям было не меньше ста лет. По словам Тиш, в этой части острова находилась хлопковая плантация, и это была последняя большая территория, разрабатываемая под сельскохозяйственные культуры. Теперь она заросла дубами и соснами, вперемежку с каштанами, лавровыми деревьями и эвкалиптами. Благодаря моим велосипедным прогулкам с Мэтью я многие из них узнавала. Больше всего мне нравились эвкалипты – с их высоких веток падали острые шарики, усыпая газоны и дороги, – их можно было бы не заметить, если бы ими не был покрыт весь ландшафт.
Повсюду гудела невидимая жизнь. Я отошла в тень эвкалипта и начала рисовать карту, но остановилась и принюхалась. Пепел. Запах был настолько силен, словно только что был пожар, но деревья зеленели, и не было видно никаких следов пожара.
Я снова попыталась рисовать, но запах пепла меня отвлекал; чем больше я старалась его игнорировать, тем сильнее он ощущался. До возвращения Тиш у меня еще было время, и я, отложив бумагу и карандаш, пошла в направлении, противоположном плантации, где, по предложению Тиш, я должна была начать свои поиски. Вместо этого я пошла на запах, словно движимая какой-то невидимой силой. Если бы Тиш позвала меня сейчас, не знаю, смогла ли бы я остановиться.
Между деревьев шла широкая дорога, по которой, вероятно, много ездили, но не в последнее время, так как дорогу местами преграждали молоденькие деревца. Я прошла по ней небольшое расстояние, запах пепла становился сильнее, деревья редели, и вскоре я вышла на другую, более обширную поляну и остановилась.
Посередине были развалины небольшого дома, крыша и веранда обвалились, руины почернели от огня, по двору валялись обгорелые кирпичи. Но развалины окружал – наподобие великолепного феникса – самый прекрасный сад, какой я когда-либо видела, изумительные цветы всех оттенков и разновидностей – анемоны, лилии, розы. Сад отделялся от подступающего леса четкой линией. Сад был частью культивированный, частью дикорастущий. Это было воплощение мечты садовников, обычно нереализованной – из-за нежелания следовать правилам или ожиданиям. Это был сад, который я всегда желала развести, но не позволяла себе этого.
Интересно, чей это мог бы быть сад? Где жил садовник, ведь дома, по сути, не было – были развалины… следы гари… Оторвав взгляд от моря цвета, я начала обходить участок по периметру, не только в поисках ключа к личности владельца, но и чего-нибудь еще, что могло бы заинтересовать Тиш, чтобы она простила меня за отступление от ее плана.
Повернув на восток, я побрела сквозь густую листву, глядя на землю в поисках кирпичей или камней, что бы доказало, что сад был делом рук человеческих и не был создан в одночасье. Листья зашелестели, и я ощутила в воздухе запах какого-то животного. Я резко повернулась, когда что-то маленькое и темное скользнуло среди листвы. Испуганная, я отступила, мой страх усилился, пробежавшее мимо животное оставалось невидимым где-то поблизости. Сильный запах пепла и мускуса окружал меня, капли пота выступили у меня на лбу. В панике, утратив ориентацию, забыв, откуда я пришла, я бросилась бежать.
