– Вы, должно быть, умеете читать мысли! Мама только что собралась вам звонить. Очевидно, британцы содержат свои архивы в образцовом порядке.
Определенно, она походила в этом на мать – информацию из той и другой приходилось вытягивать.
– В самом деле? – спокойно улыбнулась я. – И что же она обнаружила?
В этот момент появилась Тиш – в зеленом фартуке с надписью белыми буквами «Неувядаемые гвоздики». В одной руке у нее был непременный желтый блокнот, другой она размахивала какой-то бумагой.
– Помощник доктора Хирша только что прислал это по факсу!
Я выжидающе глядела на нее, пока она не положила листок на стекло прилавка, заваленного разными набивными игрушками, кружками, керамическими вазами и воздушными шариками. Мне пришлось щуриться, чтобы прочитать мелкие буквы, причем каждая была украшена орнаментом, что еще более затрудняло чтение.
– Что это такое?
Лица Тиш и Бет были немного торжественны и выражали некое предвкушение.
– Пожалуйста, не могли бы вы мне просто сказать все как есть? – жалобно попросила я.
Со вздохом разочарования Бет перешла на мою сторону прилавка.
– Я привыкла к старинному шрифту, так что давайте лучше я вам прочитаю. Это свидетельства об офицерах полка королевских морских пехотинцев, произведенных после тысяча семьсот девяносто третьего года. Здесь полные данные об их службе, включая иногда даже имя и профессию их отцов. Здорово, да? Только если они были женаты, имя жены редко упоминается.
– Интересно, – сказала я, следя за ее пальцем, как она двигала им по строчкам.
Палец ее остановился на одном имени, и она постучала по нему ногтем.
– Вот он, ваш Томас!
Я присмотрелась к причудливым буквам, разбирая полное имя Томаса – Томас Эдвард Энлоу. Там ничего не говорилось о жене или ребенке, но упоминалось, что его отца звали Джон Патрик Энлоу, и он был торговец. Что-то еще было приписано отдельно, тоже трудно читаемое.
Бет придвинула к себе листок и подняла на меня глаза. «Числится в списках утонувших. Март 1815 года».
Мне стало зябко.
– «Числится утонувшим»? И поточнее?
Бет пожала плечами:
– А что вы хотите… Британцы прекрасно хранят документы. Но их отступление из Соединенных Штатов было такое скоропалительное! Битва при Новом Орлеане и оккупация Камберленда и Сент-Саймонса произошли через месяц после подписания Гентского договора. Договор прекратил военные действия. Так что это был практически приказ британцам уйти, что они и сделали в самый короткий срок… Только представьте, какой там царил тогда хаос…
Говоря, она гордо взирала на меня, словно командовала войсками. Я же была не в силах стряхнуть с себя оцепенение.
– Здесь могут быть только догадки, – продолжала она. – «Числится» – это может быть и убит… Может быть, наш «Т.Э.» с пулей в черепе похоронен в земле… А может, упал за борт из лодки, пока шла погрузка, или уплыл на каком-нибудь другом корабле, а потом умер неизвестно где… Если бы все было так просто…
– С пулей в черепе, ты сказала? – задумчиво отозвалась Тиш. – Но кто бы мог желать его смерти? Впрочем… Если он тот человек из книги Авы, который помогал при вспышке малярии… – Глаза ее широко раскрылись. – Ведь предполагается, что жена какого-то предка Мэтью вступила в связь с кем-то, кто здесь служил. Может быть, это был любовный треугольник?.. Отсюда и пуля…
– Извините, – прервала ее я. – Но не думаю, что все было именно так. – Я притворилась, что изучаю бумагу, чтобы не видеть их настороженных лиц. – Значит, он так и не вернулся в Нортумберленд?
– Нортумберленд? – изумленно переспросила Тиш. – Откуда вы знаете, что он был из Нортумберленда? – Она нахмурилась, озадаченная. – Помощник доктора Хирша говорил мне, откуда был родом Томас Энлоу, но я не помню, чтобы я говорила об этом вам…
Колокольчик над дверью звякнул, и вошел покупатель. Бет пошла его обслужить.
– Что же дальше? – спросила я Тиш.
– У доктора Хирша? Они, возможно, отыщут родню и проведут генетическую экспертизу. Это довольно сложно, кости очень старые. Но доктор Хирш надеется на успех, по нескольким волоскам на черепе.
Каштановых? – хотела спросить я, но не спросила. Я уже знала.
А спросила вот что:
– Есть у вас компьютерный список могил, которые мы с вами осмотрели на кладбище?
– Конечно. Я приготовила его к следующему заседанию исторического общества.
– У вас нет случайно сейчас доступа к файлу?
Она покачала головой:
– Нет. Но я пришлю вам его по электронной почте из дома. Хотя это будет не раньше девяти вечера. У меня еще одна свадьба.
Я помялась.
– А вы… вы хорошо знаете могилы на этом кладбище?
– О, можете меня испытать! Я и сама всегда удивляюсь, сколько бесполезной информации накапливается у меня в мозгу.
– Смит. Джорджина и Натэниел.
Она наморщила лоб. Глубокие складки залегли у нее между бровей.
– Смитов там много – причем не одна ветвь. И все они переженились между собой. Я не уверена, что когда-нибудь слышала о Джорджине, но это не значит, что там нет ее могилы. Но я знаю наверняка – Натэниела Смита в списке нет.
– Почему?
Она удивила меня, с ходу ответив на мой вопрос:
– Потому что он умер где-то на Севере – в Бостоне, кажется. Разве библиотекарша вам не рассказывала?
Ах да – поездка в архив, разговор с библиотекаршей… Я так погрузилась в поиски Томаса Энлоу, что совсем забыла подробности того разговора.
– Да, да… мы беседовали… но, кажется, она не упоминала фамилию Смит, или я не обратила на это внимания.
– Я знаю, что его звали Натэниел. Видите ли, я была с Бет и ее классом в историческом музее в Саванне…
Упоминание музея освежило мне память.
– Она еще дала мне брошюру!
– Вы ее сохранили?
Я натужно думала, стараясь припомнить, что я могла с ней сделать, но ничего не вспоминалось.
– Куда же я ее сунула…
– Не тревожьтесь, найдется. Вещи всегда находятся. Но почему вас так интересуют эти Натэниел и Джорджина Смит?
– Я думаю, что Памела и Джорджина – сестры.
– Памела – акушерка, о которой я читала в письмах в архиве?
Я кивнула.
– Она была женой Джеффри Фразье. Та, которая якобы сбежала с британским пехотинцем, когда они уходили с острова. Но я в это не верю.
Прежде чем она успела спросить, почему, я сказала:
– Библиотекарша говорила что-то еще о Натэниеле. Вы не помните что?
