Цивилизация добралась сюда – у стены одного каменного дома работал генератор, подававший электричество. К двум колодцам были прикреплены моторы, выкачивающие воду в шланги из скважин. Ну и много мелочей, которые бросались в глаза. Поселение было ухожено и походило на небольшой курортный поселок, которых в Подмосковье видимо-невидимо. Будто сюда специально приезжали отдыхать люди, уставшие от суетной городской жизни, но не готовые расстаться с ней насовсем. Здесь можно было с головой окунуться в так называемый дух старины, проникнуться атмосферой цивилизации инков. Дик готов был поспорить, что большая часть строений в поселении повидала на своем веку очень и очень многое.
Каменные кладки стояли кругами, раскручиваясь по спирали, от своеобразной площади до краев поляны. В центре же стояла четырехсторонняя пирамида. По каждой стене тянулась вверх лестница, выдолбленная прямо в камнях. А венчал пирамиду тот самый каменный идол – бог ярости мапингуари. Глеб узнал его первым и сразу же сбивчивым шепотом рассказал остальным о гигантском ленивце, который, по легендам, обитает в джунглях Амазонии. Его слова подтвердили и жрецы. Леопольд застыл в восхищении. Еще в прошлой своей жизни в Перу он слышал легенды о богах, что обитают в джунглях, но и подумать не мог, что окажется непосредственным свидетелем происходящего!
Пленников вывели на площадь и усадили прямо на влажную и теплую землю, в тень пирамиды. Стены у ее основания были покрыты густым мхом. Сквозь щели в стыках камней пробивалась зелень. Судя по виду, пирамиде было не одно столетие.
Из-за пирамиды вышел пожилой темнокожий перуанец в сопровождении двух человек с оружием. Больше всего перуанец походил на древнего индейца из фильмов. Такой же крючковатый нос, волевой подбородок, темная бронзовая кожа. На щеках и на лбу рисунки – то ли татуировки, то ли просто нанесенные краской полосы и узоры. На голове широкополая шляпа. Одет в лучших традициях перуанцев – широкое шерстяное пончо с ярким орнаментом.
Пожилой перуанец заговорил, и Леопольд начал сбивчиво переводить. Говорил перуанец о грехе любопытства, о том, что нельзя вызывать ярость и еще о жертвоприношениях и традициях. Из всей его длинной и витиеватой речи Дик понял только, что имеет место быть какая-то религиозная закавыка. В глубине джунглей давно живет множество племен, наследников древних инков. После того, как испанцы вторглись в империю инков и начали грабить их города, население столицы Мачу Пикчу почти в полном составе ушло в джунгли. Они забрали с собой древнюю культуру, верования предков, их устои жизни и традиции. Правда, с хорошими богами в новый мир перекочевали и боги плохие. Одним из таких богов был мапингуари. Уже больше четырех сотен лет лютый бог ярости бродит по сельве и наводит ужас на поселения инков. Он вытаптывает угодья, крушит деревни, убивает живность и людей. Только верные жрецы могут остановить его, принеся в дар щедрые жертвоприношения.
Алтарь должен быть полон – так говорил верховный жрец.
Проще говоря, пленников собирались пустить на корм богу ярости.
Их проводили в две клетки, стоящие прямо на земле под сваями одного из домов. Клетки были крепкие, металлические, с замками. Аню и Дика усадили в одну, а Глеба с Леопольдом в другую. Клетки стояли бок о бок, поэтому дотянуться при желании друг до друга не составляло труда.
Самое интересное, что жрецы, закрыв пленников, до поры до времени перестали обращать на них внимание. Им было все равно, что происходит внутри клеток. Аня, например, сделала несколько фотографий на телефон. Леопольд выудил из рюкзака старомодный бумажный блокнот и, усевшись в углу, принялся что-то в него записывать карандашом. А Глеб, подойдя к краю клетки, осторожно позвал Дика и сообщил, что у него в рюкзаке есть складной швейцарский нож. Нападать с ножом на жрецов было, конечно, глупо, но лучше, чтобы он был, верно?
В какой-то момент Глеб полез в рюкзак, достал воду и свернутые бутерброды. Долго шелестел газетой, крошил хлеб, а затем передал один бутерброд с колбасой Дику через клетку. В бутерброде лежал нож. Все это походило на какой-то приключенческий боевик. Конспирация, все дела. Ножи в хлебе… Впрочем, нож этот Дику потом ой как пригодился.
Прошло, быть может, часа два или три. К пленникам за это время подходили один раз – принесли воды в ковше и тарелки с какой-то вязкой жижей бурого цвета, в которой плавала фасоль. На вкус жижа больше всего напоминала жидкое и очень острое пюре. Столовых приборов никому не дали, поэтому приходилось есть руками, а с замотанными запястьями это дело оказалось весьма сложным.
Затем к клеткам снова подошел верховный жрец в сопровождении двух людей в темных одеждах. Он начал говорить с Леопольдом. Говорили они долго, около получаса. Как позже рассказал Леопольд, жрец был удивлен тем, что белый человек так хорошо знает местный язык и диалекты, а потому решил выяснить откуда. Кажется, во всем этом действе Леопольду оказалась уготована особая роль. Его вывели из клетки и отвели к дальним домам. Те дома выглядели богаче и ухоженней. Некоторые были двухэтажными с приставными лестницами. С тех пор Дик Леопольда не видел.
А еще через час подошли жрецы, открыли клетку и жестами приказали Дику выходить. Подогнали два квадроцикла. На один забрался жрец, на второй усадили Дика, а спереди сел еще один человек в темном. Тот, который ехал один, все время с кем-то переговаривался по рации. Голос, доносившийся сквозь помехи, был тревожный.
(«Вполне возможно, – вмешался я, – это был тот момент, когда мы с Настей угодили в ловушку, и темные люди решали между собой, что с нами делать».)
Дик решил, что он должен был стать первой жертвой бога ярости – как самый могучий и большой человек среди пойманных белокожих людей. Жрецы рассчитывали, что, полакомившись вдоволь, мапингуари успокоится и вернется обратно в сельву. А когда нашли еще и нас, то приняли решение накормить ленивца сразу тремя. Благо, монстр кружился где-то возле своей воронки-кормушки, а три куска мяса все равно лучше, чем один.
В общем, Дика усадили за спину одного из жрецов, квадроциклы выехали из деревни и отправились в сельву.
Путешествие по сельве на квадроцикле, как я уже говорил, занятие однообразное. Кругом мелькают зеленые пятна, порхают птицы, в лицо бьются мошки. Трясет на кочках и ухабах. Ветер бьет в лицо и хлестко швыряет листья и ветки.
Вот только между ладоней у Дика было зажато холодное лезвие раскрытого перочинного ножа. Пользуясь тряской, он старательно резал веревки на запястьях. Жрецы, может быть, хорошо знали свое ремесло – поклоняться богу и приносить жертвы – но совершенно не разбирались в остальных вещах. Подбирать нормальные веревки они уж точно не умели. На то, чтобы разрезать два плотных витка, у Дика ушло минут двадцать пять. После этого он взял темного человека под мышки, встряхнул и швырнул прочь из квадроцикла. Четырехколесную махину на полном ходу занесло, она сделала крен, подпрыгнула и влетела в ствол дерева. Дика выбросило вперед, он сгруппировался, проломил какие-то кусты и покатился по сырой траве. Вскочил, увидел, что впереди притормаживает второй квадроцикл. Бросился к нему, с ножом в руке.
