– Посмотри на меня! – сказал он мне на ухо.
Я открыла глаза и тут же потонула в его черных зрачках.
Утром я проводила Костю на работу и занялась готовкой. Я хотела позвонить Эве, но посмотрела на часы и подумала, что слишком рано и она еще спит.
Я представила, как Машка и Машуля (или Машуля и Санька) спят, посапывая в свои кулачки, и невольно улыбнулась. Роль тетушки мне нравилась уже заочно. Надо бы, когда все закончится, накупить игрушек и всякие там ползунки-распашонки… Купить красивую коляску…
На плите пыхтел суп; жарилось мясо и в маленькой пузатой кастрюльке томился луково-сливочный соус. Я даже не думала, что мне так понравится готовить. Раньше я не могла представить себя с половником в руках, а теперь не хватает только фартука и рукавичек.
Хотя рукавички это уже лишнее…
Телефонный звонок застал меня врасплох. Я выключила соус и взяла телефон в руки. Звонила Мила. Холодная тревога вошла в мое сердце еще раньше, чем я нажала на кнопку соединения. Тело сразу стало деревянным, а голос сел. Я даже потрогала горло рукой, как бы удостоверяясь в его наличии.
– Да?
– Санька! – кричала Милочка. – Эва пропала-а-а! Я сегодня приехала к ней, а ее нет. Медсестра сказала, что она вышла погулять в парке около больницы. И не пришла. Они хватились, а ее – нет.
Значит, я опоздала!
Или все-таки нет?
– Санька! Ты чего молчишь?!
– Думаю, – сказала я деревянным голосом.
– Саш! – вскипела Мила. – Как ты вообще можешь думать в такую минуту? Я тут с ума схожу, а ты…
Я хотела сказать, что раньше я бы наверное тоже кричала, вопила, рвала бы на себе волосы. Но когда я отвечаю не за себя, а за сестру и еще за двух Машек – то здесь уже не до криков – нужна холодная ясная голова!
– А Машки? Близнецы?
– С ними все в порядке.
– Забери их к себе домой. Пусть Паша сунет врачам деньги, я потом верну их тебе. Машек нужно срочно забрать. И чем скорее – тем лучше. Эву мы уже проморгали. Мил! Ты соберись. Позвони Паше, поднимись к близнецам и сиди около них, пока не приедет Паша с деньгами. Не отходи от них. Я тебя умоляю….
– Я все поняла, – шмыгнула носом Мила. – Я сейчас иду. Я не буду плакать. Я буду брать пример с тебя. Я даже не знала, что ты такая стойкая. Не то что я – плакса и хлюпик. Чуть что в слезы. Ты – Санька кремень.
– Я усмехнулась.
– Ты все поняла?
– Да.
– Сиди около Машек и звони Паше. Если тебя не будут пускать к ним – дай им денег. Я все отдам и компенсирую.
– Иду-у-у!
Итак, враг объявил шах и вышел на тропу войны.
Эва, которую я предупредила об опасности, тем не менее, пошла в парк и исчезла. Но почему она не кричала? Ей вкололи укол? Или просто заткнули рот кляпом. Но в любом случае были бы свидетели тому, как ее тащат в машину. Наша больница находится в центре города и втихоря украсть из нее никого нельзя. Это не глухой тупик на окраине.
Значит… в голове вертелась мысль, которая не исчезала, а набухала, как грозовое небо в преддверии шторма. Значит… Эва скорее всего ушла с этим человеком по доброй воле. Отсюда и… тишина. И этим человеком мог быть только ее муж. С другим бы Эва не пошла. К сожалению, я пощадила ее чувства и не рассказала о Франсуа самого главного – что он стоял за всеми этими событиями и вел охоту на нее. Он – человек, которого ей нужно было бояться прежде всего.
Я с размаху опустилась на табуретку и сцепила руки. Я потянула носом – луково-сливочный соус пригорел. Я забыла его выключить и теперь маленькая пузатая кастрюлька была в буро-ржавых разводах.
Я швырнула ее в раковину.
Надо было все рассказать Эве, тогда бы она не пошла с Франсуа. Если бы я рассказала Эве, что ее муж – отъявленный мерзавец и подонок, она бы не влипла в эту историю.
Моя голова работала как совершенный хронометр. Машина безупречной сборки.
Что Франсуа собирается делать с Эвой?
Что?
Я взяла сотовый, собираясь позвонить Косте, но рука, описав в воздухе дугу, вернулась в исходное положение. Почему я не сделала этого?
В голове, как у компьютера, который перезагружается, что-то глухо урчало и тяжело ворочалось. Все раскладывалось по полочкам со страшной быстротой.
Заказ, который внезапно появился у Франсуа и за который ему выплатили аванс.
То, что он хотел положить Эву в больницу.
То, что он скрыл от нее наличие двойни.
То, что он сначала не хотел ребенка, а потом – передумал. Решил, что с абортативным материалом он может продешевить.
В этом месте я передернула плечами.
Все говорило о том, что он отъявленный мерзавец, продавший свою жену и детей.
И что я могу сделать с ним?
С этим человеком, в которого Эва безумно влюбилась шесть лет назад и задрав хвост как собачонка – так выразилась одна мамина родственница – бросила все и помчалась во Францию.
С человеком, который при каждом удобном случае ныл, капризничал, рассуждал о несложившейся карьере дизайнера и таланте, вынужденном прозябать на рутинной работе.
Жмоте, который водил Эву в магазины и давал примерять дорогие наряды, а потом со смехом говорил «поносила и будь довольна».
Как мне вести себя с ним и какую разыграть партию, чтобы он отпустил Эву.
Решение пришло сразу. И правильно я сделала, что не позвонила Косте, потому что я собиралась его предать. И по-другому поступить не могла. Это – единственный крючок, на который может клюнуть Франсуа.
Других у меня для него крючков нет.
И не будет.
Я открыла ящик письменного стола Кости и пересчитала деньги, которые он хранил там. Получалось чуть больше пятнадцати тысяч евро.
Я набрала номер Франсуа и напряженно слушала долгие гудки. Наконец что-то щелкнуло и раздался вежливо-автоматический голос «…. В настоящее время абонент не может подойти к телефону, вы можете оставить свое сообщение.»
Я стиснула трубку и проговорила глухим голосом.
– Франсуа! Это Александра! Перезвони, пожалуйста. У меня есть к тебе предложение… Это очень срочно».
После этого «разговора» с автоответчиком я вытерла вспотевшие ладони о кухонное полотенце и скрестила руки на груди.
Сколько я могу ждать?
И откликнется ли он?
Франсуа перезвонил через полчаса. Наверное, он сидел и выжидал. Как паук свою добычу. Откликнуться сразу – плохой тон, а кроме того поступить так – означало сделать мне незаслуженный подарок. А вот заставить нервничать – в самый раз. Я сорвала трубку и заорала:
