Эрнандо покачал головой.
– Нет, мы не можем рисковать. Мало ли что может произойти в горах. Группа небольшая – нас четверо и два проводника, идти в экспедицию без врача неразумно. Поэтому будем ждать Гилмора столько, сколько понадобится.
– Но время-то нам дороже всего! – воскликнул профессор. – Ты же понимаешь, Эрнандо.
– Да, понимаю. Но идти без врача не могу, я за людей в ответе. А что будем делать, если кто-нибудь поранится? Что будем делать без врача? Нет, придется сидеть и ждать Гилмора.
Доводы Эрнандо не удовлетворили профессора, и он сидел удрученный. Джемма же, наоборот, почувствовала огромное удовлетворение, когда высокая стройная фигура ее врага удалилась на значительное расстояние от их столика.
Перед уходом Эрнандо, по всей видимости, вспомнил о существовании хороших манер. Он слегка наклонил голову в знак того, что заметил присутствие Джеммы, и пристально посмотрел в ее синие, полыхающие гневом глаза, но его лицо осталось бесстрастным.
Питер сидел тихо как мышь, всем своим видом показывая, что переживает за Джемму, и она была благодарна ему за это. В самом деле, ведь он не виноват, что начальник экспедиции такой жестокий и непреклонный человек.
– Я переживу. – Джемма улыбнулась и тронула Питера за руку. – Удар нанесен только по моему самолюбию. Но ведь таких людей, как Мендоз, не так много в мире.
Когда они закончили завтракать, никаких новостей от доктора Гилмора не поступало, и профессор все чаще и чаще поглядывал на часы, волновался.
– Джем, тебе ведь хочется с нами в горы? – сочувственно произнес Питер.
Джемма с горечью ответила:
– Да, это правда. Но все-таки я улетаю. И не смогу быть с папой. Самое печальное, что прошлой ночью я внезапно поняла – увидеть Анды мечта всей моей жизни! И я благодарна судьбе за то, что побывала здесь, пусть даже у подножия гор.
Когда они шли через фойе к лифту, Питер взял Джемму под руку.
– Хочешь, я уеду домой вместе с тобой, Джем? – грустно проговорил он, нежно обнимая ее.
– Нет, что ты, Питер! – воскликнула Джемма. – Тебе так хотелось приехать сюда, и я прошу тебя остаться и присмотреть за отцом. Он же смотрит на жизнь сквозь розовые очки, и, пусть Мендоз говорит что угодно, я знаю папу лучше. В горах он может, заглядевшись, и со скалы упасть.
– О, Джем, не беспокойся, я защищу его даже ценой собственной жизни, – высокопарно пообещал Питер.
Джемма поцеловала его в щеку.
– Ты хороший и благородный друг, – весело улыбаясь, проговорила она.
Но улыбка застыла на лице Джеммы, когда она увидела, что за ней пристально наблюдает Эрнандо Мендоз. Она поспешно повернулась к нему спиной, не желая видеть его золотисто-карих бесстыдных глаз, и лицо ее в смущении заалело.
Эрнандо заметил это, и его губы изогнулись в язвительной улыбке. Он проводил ее взглядом до самого лифта, однако Джемма, кожей чувствуя его взгляд, медленно и гордо вошла в кабину лифта, ни разу не обернувшись. Отец и Саймон, к ее счастью, остались в фойе, а она поторопилась в свою комнату, где могла расслабиться. Ей просто необходимо было побыть одной, успокоиться перед отъездом.
До самолета у нее еще три часа, но около часа займет дорога до аэропорта. Надо торопиться. Джемма побросала вещи в сумку и вышла на балкон. Ей было горько уезжать отсюда, она знала, что никогда больше не увидит Анд. Джемма смотрела, не в силах оторвать взгляда от гор с белыми вершинами, а по лицу текли слезы. Ее воображение рисовало картины, одну прекраснее другой: горы, освещенные ярким полуденным солнцем, на фоне голубого неба; горы – в тишине холодной ночи с россыпью звезд на темном небосклоне; горные пики, похожие на огромные башни сказочного замка…
А еще ей хотелось увидеть птицу из ее сна – кондора. Но, увы! Руководитель экспедиции сказал «нет». «Нет» – женщинам! И это самое обидное.
Она возвращается домой, а отец остается. Она очень его любит. Он был для нее всем. После смерти мамы он сам воспитывал ее и был примером во всем. Папа так и остался холостым, зная, что другая женщина не заменит ей мать. И что бы ни говорил этот Мендоз, она чувствует – папа любит ее и нуждается в ее помощи и заботе.
От грустных размышлений Джемму отвлек громкий стук в дверь. Кто это? Отец или Саймон? Зачем им понадобилось приходить, зная, как она расстроена? Почему не оставят ее в покое? Она вытерла слезы и, вымученно улыбаясь, открыла дверь. Но ее улыбка тут же погасла, как только она увидела, что за дверью стоит Эрнандо Мендоз, который, наверное, пришел проследить, как выполняется его приказ…
– Что вам нужно? – резко спросила Джемма.
Эрнандо молчал, видя ее заплаканные глаза и удрученный вид.
– Вы ничего не сможете сделать со мной, даже если я решу не улетать сейчас, а побыть здесь недельку-другую!
– Я хотел бы поговорить с вами, – спокойно начал Эрнандо, не обращая внимания на ее тон. – Вы имеете полное право распоряжаться своей жизнью, я согласен, но пришел я не поэтому.
Сегодня он был каким-то другим, и ее гнев сменился тревогой.
– Что-то с папой? Что с ним случилось?! – вскрикнула Джемма.
– Что с профессором может случиться в отеле? – сказал Эрнандо улыбаясь. – Не слишком ли, сеньорита, вы озабочены состоянием здоровья своего отца? Что с ним может произойти?
– Вас это не касается! У него есть только я, и, естественно, я переживаю за него. И вовсе не чрезмерно, как вам кажется. Но если с ним все в порядке, – Джемма остановилась, язвительно улыбаясь, – то что здесь делаете вы? Пришли пожелать мне доброго пути? Благодарю вас!
– Если бы вы позволили мне войти, я бы сказал, зачем пришел, – произнес он дружелюбно, а она посмотрела на него с презрением.
– Выкладывайте, зачем пришли, и убирайтесь! Ваше общество мне неприятно, и говорить нам не о чем. Вы же умеете только отдавать приказы – как истинный потомок колонизаторов.
От этих слов физиономия Эрнандо перекосилась, лицо побагровело, а губы скривились в глумливой усмешке.
– Да, вы образованны, очень образованны, но слишком агрессивны и упрямы. Вы желаете видеть всех мужчин у ваших ног, покорных только вашей воле. – Он иронично усмехнулся. – И вот я пришел к вам, именно к вам, чтобы просить о благосклонности.
Джемма в изумлении застыла с открытым ртом, кипя от злости. Такой наглости она еще в жизни не слышала.
– Убирайтесь отсюда вон, пока я вас не убила! – прокричала она. – Да после прошлой ночи я даже пальцем не пошевелю, даже если вы будете умолять меня о помощи.
На мгновение он вышел из себя, сверкнув глазами, но тут же успокоился и лицо его вновь стало бесстрастным.
– Я признаю, что наговорил этой ночью много лишнего, – холодно произнес он. – Но я не знал того, что знаю сейчас. Сеньорита, мы нуждаемся в ваших услугах, и я надеюсь, что вы не откажете в моей просьбе.
