Оставив вещи неразложенными, Глэдис поднялась и подошла к зеркальной дверце платяного шкафа. Как и вчера, она снова стала пристально и придирчиво разглядывать свое отражение. На нее смотрела стройная молодая женщина, довольно бледная, не отличающаяся яркой, броской красотой, но вполне симпатичная. Большие серые глаза смотрели чуть неуверенно, губы не тонкие, но и не слишком пухлые, как нравится мужчинам, причем нижняя губа чуть полнее верхней. Она знала, что это признак чувственности, но до встречи с Джереми ей как-то не приходило в голову, что это может относиться и к ней. Длинные светлые волосы она считала своим главным достоинством, и это, пожалуй, первое, на что обращали внимание. Она нравилась мужчинам, но рядом всегда была мама, ограждая ее от них, предупреждая о ее хрупкости и болезни. Она была, словно Спящая Красавица, которая лежит в хрустальном гробу и ждет появления Прекрасного Принца, ждет, когда он придет и разрушит колдовские чары. Однако принц все не приходил, зато пришел Кайл, который, как и следовало ожидать, сбежал, как только узнал о ее болезни.
Глэдис обеими руками приподняла свои распущенные волосы, отчего тонкая ткань блузки на груди натянулась, подчеркивая красоту форм. Нет, она понимала, что довольно мила: симпатичное лицо, стройная фигура, длинные ноги, но до конца не осознавала всей своей чувственной красоты.
С грустным вздохом она опустила руки и отвернулась от зеркала. Конечно, ей не соперничать с яркой, гламурной красотой Сандры, даже и пытаться не стоит. И то, о чем она позволила себе размечтаться, для нее совершенно невозможно. Это все равно что пытаться дотянуться до луны. Чем скорее она спустится с небес на землю, тем менее болезненным будет падение. А в том, что падение будет, Глэдис не сомневалась. Это всего лишь вопрос времени.
Так, может, взять и рассказать Джереми правду о себе? Ведь не прогонит же он ее?
Не прогонит, ответил ей внутренний голос, но потеряет к ней интерес, во всяком случае как к женщине. Перестанет прикасаться к ней, смотреть на нее пылающим взглядом, видеть в ней желанную женщину. Представив его равнодушие, Глэдис испытала такую боль, которая не шла ни в какое сравнение с той, что она почувствовала, когда Кайл предал ее.
Она все еще не решила, что ей делать, когда раздался негромкий стук в дверь. Глэдис вздрогнула от неожиданности и очнулась от своих мыслей, сердце отчаянно забилось. Неужели Джереми? Значит, он не уехал?
Оказалось, что это не Джереми, а миссис Окли. Она вошла, держа в руках поднос.
– Я подумала, что вы захотите подкрепиться, мисс Рейли, и принесла вам кофе с булочками и сыром. А еще хотела узнать, во сколько подавать обед?
Глэдис была тронута ее заботой.
– Большое спасибо, миссис Окли. Я с удовольствием выпью кофе. Только вам совсем необязательно было приносить его сюда. Я сама вполне могу спуститься на кухню.
– Ну что вы, мне совсем не трудно, мисс. – Она прошла и поставила поднос на туалетный столик. – Кушайте на здоровье. Так что насчет обеда? Во сколько подавать?
– Может, когда вернется мистер Гамильтон? Вы, кстати, не знаете, куда он уехал?
В маленьких глазах миссис Окли мелькнуло любопытство.
– А разве он вам не сказал, мисс? Он поехал в Маркетт к поверенному мистера Джеффри.
– Ах да, – как можно небрежнее проговорила Глэдис. – Кажется, он что-то такое говорил. Я вот что хотела спросить у вас, миссис Окли. Не знаете, есть в доме где-нибудь еще, кроме библиотеки, удобный письменный стол?
Добродушное лицо миссис Окли просияло.
– Да-да, мистер Гамильтон говорил, что вы писательница. Как это увлекательно!
Глэдис улыбнулась.
– Ну, пока еще не писательница, только собираюсь ею стать. Так что насчет стола?
– Ах да, стол. Вам же нужен стол, чтобы работать, верно? Ну конечно же в доме есть еще письменный стол, только он в кабинете мистера Джеффри, а тот сейчас закрыт. Наверное, вы сможете пользоваться им, только вначале надо испросить разрешения у мистера Гамильтона.
– Разумеется. – Глэдис взяла чашку, надеясь, что миссис Окли поймет намек и уйдет, но та, по-видимому, еще не до конца удовлетворила свое любопытство.
– Простите старуху за любопытство, но какую книгу вы пишете, мисс? Надеюсь, не этот ужасный, как его… триллер. Все сейчас прямо помешались на них. Моя дочка, так та прямо обожает их, все по телевизору их смотрит, а потом и говорит: «Мама, что-то мне по ночам кошмары снятся, надо бы попить успокоительное». А я ей говорю, как тебе кошмары-то сниться не будут, когда ты смотришь такие страсти-мордасти, не приведи господи. Брось ты эту дрянь, говорю, так и кошмары сразу сниться перестанут.
Глэдис невольно улыбнулась словоохотливой миссис Окли.
– Нет-нет, я пишу любовно-исторический роман со счастливым концом.
– Ну слава богу, слава богу, – вздохнула с облегчением миссис Окли. – А то ненормально это, чтоб красивую молодую барышню на всякие ужасы тянуло. У тех, кто их сочиняет, с головой, верно, не в порядке, а вы, сразу видно, нормальная. – Она спохватилась. – Ох, простите меня, болтаю всякую ерунду, верно уже надоела вам.
– Нет, что вы, все в порядке, – вежливо заверила ее Глэдис и тут же пожалела об этом, ибо миссис Окли восприняла это как поощрение к продолжению беседы:
– Жаль, что вы незнакомы с женой мистера Джеффри. Она актриса. Говорят, очень знаменитая. И поет, и в кино снимается. Вы бы наверняка с ней подружились, ведь у вас так много общего.
Глэдис задумчиво склонила голову набок. Значит, Джереми не сказал, кто она. Просто назвал имя и представил как свою знакомую. Ничего удивительного, что миссис Окли одолевает любопытство.
– Это вряд ли, – ответила она на последнее замечание миссис Окли. – Вы же сами сказали, что Сандра Гамильтон знаменитая, а я не ищу славы. Для меня важен не столько результат, сколько процесс творчества.
– Ну, может, оно и так, – согласилась та, хотя Глэдис видела, что не убедила ее. Взгляд миссис Окли упал на горку вещей на кровати. – Если хотите, я могу помочь вам разобрать вещи.
– Нет-нет, я сама справлюсь, – поспешила отказаться Глэдис, уже порядком уставшая от словоохотливой женщины.
– Но если понадобится что погладить, обязательно скажите. – Она прищурилась. – Правда, я не вижу у вас никаких нарядных платьев, одни брюки да кофты, – заметила наблюдательная миссис Окли.
– Это потому, что я приехала сюда работать, а не развлекаться, – довольно сухо отозвалась Глэдис. – Если вы подадите обед в два часа, мистер Гамильтон успеет вернуться, как считаете?
Когда миссис Окли наконец ушла, Глэдис сразу же пожалела о своем тоне. Ну и что такого, что женщина любопытна? Живя в деревне, в глуши, поневоле будешь интересоваться любым новым лицом. Зато она добродушная, это сразу понятно.
Глэдис закончила раскладывать вещи, потом немного вздремнула перед обедом. Джереми к двум часам еще не вернулся, и она в одиночестве пообедала в той самой столовой, где они ужинали вдвоем предыдущим вечером. При дневном свете стало заметно, что мебель довольно старая и местами потрескавшаяся, обивка стульев потертая, ковер выгорел на солнце. Как грустно, подумала Глэдис, что в доме больше никто не живет, ведь это родовое гнездо нескольких поколений Гамильтонов. Неужели дом теперь и в самом деле принадлежит Сандре. Глэдис не очень хорошо разбиралась в законах, но предполагала, что такое вполне возможно. Вряд ли Джереми станет жить здесь, а Сандра при малейшей возможности постарается его продать.
