– Возбуждает меня до крайности.
– О, – только и смогла вымолвить Глэдис, когда его рука скользнула ей на шею и обхватила затылок, а другая обвила за талию и притянула к его телу.
– А еще я знаю, что под этой бледной сдержанной оболочкой таится огонь, и это тоже ужасно возбуждает меня. Короче, меня возбуждает в тебе буквально все, малышка Глэдис. – Он слегка надавил ладонью ей на шею и приблизил свои губы к ее губам. От него пахло сигаретами и мятной жвачкой. – Я так хочу поцеловать тебя, Глэдис. Только не сопротивляйся мне, пожалуйста.
А Глэдис и не думала сопротивляться. Да даже если бы и хотела – не смогла бы. Она таяла. Таяла в его объятиях, от его близости, его прикосновений. Неужели это так ужасно, если она позволит ему поцеловать себя? Какой может быть вред от одного поцелуя?
Вздохнув, Глэдис окончательно расслабилась и отдалась во власть своих чувств и ощущений. В эти сладостные мгновения она ощущала силу и жар его тела, чувствовала его дыхание на своем лице и с трепетной ненасытностью упивалась теплым ароматом кожи.
– Ах, милая моя девочка, не смотри на меня так.
Джереми еще теснее прижал ее к себе, давая почувствовать силу своего желания. Он наклонил свою темную голову и коснулся губами ее рта, и от этого тихого, как шепот, бережного прикосновения сердце ее бешено застучало, дыхание участилось. Он отстранился, а она робким движением обвела пальцем твердую линию его чувственного рта. Трепетное молчание прерывалось только пением какой-то птицы за окном. Глэдис нежно провела другой рукой по его груди и даже через рубашку почувствовала, как неистово колотится его сердце. Кровь еще быстрее побежала по жилам. Она хотела его, она нуждалась в его ласке.
Его губы шевельнулись, захватили ее изучающий палец, а кончик языка мягко переместился ему навстречу. Она глядела в его глаза и читала в них возбуждение.
Он с нежностью вглядывался в ее вспыхнувшее лицо.
– На тебе слишком много одежды, – сказал он наконец. – Давай снимем куртку. Я хочу почувствовать тебя.
Она повиновалась, как лунатик, позволив ему расстегнуть молнию своей куртки, стащить ее с нее и бросить в ближайшее кресло. Потом он привлек ее к себе так близко, что его сильные бедра прижались к ее бедрам, а мышцы крепкого торса – к мягкой груди.
Его большой палец коснулся ее рта, и Джереми взглянул на него, словно хотел запомнить движение.
– Боишься? – спросил он осипшим голосом.
Она покачала головой, и в ее ответном взгляде была жажда и обреченность. Мягкие губы приоткрылись в страстном ожидании встречи с его губами. Тонкие руки сомкнулись вокруг его шеи, она лихорадочно возвращала ему поцелуи, пытаясь показать, что может стать для него всем, чем он захочет. Даже если это только на миг. На сегодня.
Его сильная рука стащила резинку с ее волос, а властный рот требовательно раздвинул губы. Глэдис вся дрожала, потрясенная интимностью этого глубокого проникновения. Она с изумлением ощутила на своей спине его руки, скользнувшие под свитер, их ласкающие прикосновения к шелковистой коже.
– Ты никогда не носишь бюстгальтер? – прошептал он, не прерывая поцелуя, и она почувствовала, как его губы тронула насмешливая улыбка.
Интимность этого вопроса смутила ее, и она внезапно вывернулась и перехватила его запястья, прежде чем настойчивые руки успели скользнуть ей под мышки.
– Джереми… – запротестовала она.
Он усмехнулся и убрал руки, чтобы положить их ей на бедра поверх толстой пряжи свитера.
– А сказала, что не боишься, – напомнил он ей.
– Ты, наверное, смеешься надо мной? – жалобно произнесла она. – Просто я… не такая искушенная…
– Сразу видно. – Он тихо рассмеялся. – Но разве я не говорил, что именно это мне и нравится в тебе: твоя невинность, твоя неискушенность.
Он взял ее руку и прижал к обнаженной у ворота груди, к твердому теплу густых спутанных волос. Она вновь почувствовала тяжелый ритм его сердца.
– Слышишь, Глэдис? – мягко сказал он. – Из-за тебя моя кровь несется как река во время наводнения.
Она совсем потонула в его темных глазах, в глубине его ласкового голоса. Ее пальцы вцепились в его рубашку, не желая расставаться с этим мускулистым телом.
Джереми, казалось, прочел ее мысли. Он резко схватил ее руки и спрятал под рубашку, прижав к широкой твердой груди. Ее пальцы затрепетали на его жесткой коже.
– Я никогда никого так… не касалась, – призналась она, изумляясь новизне желаний, пронзивших ее тело так, что она задрожала в его больших руках. – И мне ничего такого не хотелось до встречи с тобой.
– Значит, я разбудил тебя, моя Спящая Красавица?
Его губы касались ее лба, дыхание было теплым и каким-то неровным, а ее любопытные пальцы ощупывали сильные мускулы.
Она подняла глаза и встретила взгляд Джереми.
– Я… Джереми, я чувствую…
Его пальцы нежно прижались к ее губам.
– Поцелуй меня, – прошептал он. – Не думай, не говори. Просто поцелуй меня. – Его губы прижались к ее губам осторожно, мягко, вызывая приступ голода, который вырвал стон из ее сдавленного горла.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы помочь ему, чтобы понравиться ему, ее губы раскрылись навстречу вкрадчивому нажатию его рта, когда он начал углублять поцелуй. Она чувствовала, как его руки ласкают спину, уверенно продвигаясь к груди. Но на этот раз она не перехватила его запястий.
Его пальцы обняли высокие крепкие холмики ее груди, и Глэдис замерла, прислушиваясь к новизне этого касания.
– Все в порядке, – прошептал он у ее губ. – Не отодвигайся от меня.
В ее широко открытых серых глазах он прочел легкую боязнь и любопытство.
– Это… что-то новое, – прошептала она.
– Мужская ласка? – тихо спросил он. – Или моя?
– И то, и то, – призналась она.
Его пальцы взобрались выше, и он смотрел на ее лицо, когда они нашли твердые вершинки и успели нежно погладить их, прежде чем поглотили бархатную роскошь и стали сдавливать ее теплыми чувственными пожатиями.
– Как тебе, малышка? – спросил он глубоким медовым голосом. – Хорошо?
Эта ласка подействовала на нее как колдовство, она вцепилась ногтями в кожу на его груди и тихо застонала.
– Не надо было… разрешать тебе, – прошептала она.
– Конечно, не надо… – согласился он, прижимаясь еще тесней. – Скажи мне, чтобы я перестал, Глэдис, – прошептал он в ответ. – Скажи, что тебе не нравится.
– Если бы я могла… – еле слышно промолвила она. Он целовал ее закрытые веки, нос, высокие скулы, а руки его, как бешеный душ, обрушивающийся на обнаженную кожу, вызывали блаженные содрогания.
Его рот стал нежно покусывать ее губы, и череда этих дразнящих прикосновений вырвала вскрик из ее горла.
