Следом за Елизаветой Ивановной наверх поднялся дремучий детина таких угрожающих размеров, что Инна нервно схватилась за телефонную трубку и позвонила мужу. И, пока Бритый ехал, Инна нервно покусывала свой безупречный маникюр, дожидаясь развития событий.
И они не заставили себя ждать. Снова появилась лесная старушка. А затем дюжий лохматый детина вынес на лестничную площадку какойто продолговатый сверток. Инна едва удержалась на месте, чтобы не кинуться вниз и не наброситься на этого детину, тащившего закатанную в ковер – Инна была в этом уверена на все сто двадцать процентов – ее бедную Маришу.
Инну от этого героического поступка удержал простой здравый смысл и нехитрый арифметический подсчет сил – своих и противника. Выходило, что у противника сил гораздо больше. И Инна осталась стоять там, где и стояла, молясь в душе: пусть Бритый забудет о том, что она запрещает ему нарушать правила дорожного движения, и нарушит их сегодня, к чертовой бабушке, все подряд!
В этот же момент, когда из квартиры появилась Петровна, открылась дверь соседской квартиры. И соседка Владлена оказалась на лестнице.
– Ой, здравствуйте! – увидев Петровну, приветливо поздоровалась она. – А что это вы делаете? Коврик решили в чистку сдать?
– Переезжаю я, – с достоинством сообщила ей Петровна. – Навсегда переезжаю. Так что прощай, Владлена!
– Так что же вы? Только один коврик и забираете? А остальные вещи?
Петровна приостановилась и проронила:
– Хоть ты и дура, Владлена, но, видит бог, зла я тебе не желаю. Живи как живется.
И пока оторопевшая соседка хлопала глазами, старуха прошествовала вниз следом за своим ковром.
А у Инны в голове, словно встревоженные мотыльки, метались ужасные мысли. Только бы Бритый приехал! Только бы он успел! Только бы не опоздал!
И муж ее не подвел. Он подоспел как раз в тот момент, когда продолговатый сверток уже грузили в «Газель», за рулем которой гордо восседала Елизавета Ивановна. А рядом с ней на пассажирском сиденье сидела и сама Петровна.
Бритый подлетел к дверям «Газели» и попытался отпихнуть здоровенного Никиту прочь. Тот не уступил. И между мужчинами завязалась драка. Бритый дрался умело, применяя все известные ему приемы единоборств. Инна могла бы гордиться своим мужем! Но на стороне Никиты была недюжинная сила. Удары Бритого вроде бы даже не наносили противнику особого ущерба. А сам Никита размахивал пудовыми кулаками, один удар которых вполне мог свалить с ног взрослого быка.
Бритому повезло в том, что, при всей своей огромной силе, Никита был очень неуклюжим. До сих пор ни один из его ударов не достиг цели. Но Инна с трепетом наблюдала за тем, как кулаки этого урода со свистом рассекают воздух в непосредственной близости от головы ее драгоценного мужа.
Только в этот момент до Инны дошло, как дорог ей ее Бритый. И совсем она не устала от него! Совершенно напротив! Если с ним чтонибудь случится нехорошее, она этого просто не переживет!
Неизвестно, чем бы закончилась эта драка. Но внезапно возле дерущихся остановилась машина, из которой высыпали четверо крепких молодых людей. Двоих из них Инна знала. Это были сотрудники фирмы ее мужа. И они явно прибыли ему на выручку. Все вместе они мигом скрутили здоровенного Никиту. И можно было торжествовать победу, но тут Инна заметила, что грузовая «Газель» тронулась с места. Вместе с завернутой в ковер Маришей!
И Инна закричала мужу:
– Смотрите! Они удирают! Они увозят Маришу!
Да, не дожидаясь того момента, пока их тоже задержат, лихие старушки решили рвать когти. Едва к Бритому прибыла подмога, как они тут же тронулись с места. Елизавета Ивановна изо всех сил давила на газ. А Петровна, высунувшись из окна, грозила своим преследователям сухоньким кулачком.
Впрочем, «Газель» никак не могла соперничать ни в скорости, ни в мощности, ни в маневренности с машинами преследователей. Несколько минут – и «Газель» оказалась зажатой у тротуара и, тупо ткнувшись носом в рослый тополь, остановилась.
Однако выбравшиеся из нее старушки совсем не желали признавать себя пойманными или, тем более, виновными в чемлибо. Они подняли такой шум, что со всех сторон на их громкие крики сбежался народ. И народ этот, надо сказать, моментально принял сторону пожилых женщин, а вовсе не ребят Бритого.
– Сейчас не девяностые! – раздавалось со всех сторон.
– Милициято куда смотрит!
– Пожилых женщин обижают!
– Безобразие!
Толпа несколько притихла лишь после того, как из кузова «Газели» был извлечен свернутый ковер. А из него вытряхнули Маришу. Она была без чувств. Но от свежего воздуха и холодной воды, которой на нее брызнули из бутылки, девушка быстро пришла в себя.
– Где я? – завертела она головой. – Что со мной?.. – Увидев Инну и Бритого, она кинулась к ним на шею. – Милые мои! Дорогие! Любимые! Уж я и не надеялась снова вас увидеть! Противные старухи спеленали меня по рукам и ногам! Убить грозились, как и Милу! Такие гарпии, вы не поверите! А кстати, где они?
Инна с недоумением оглянулась и обнаружила, что старухи активно убегают, энергично раздвигая локтями людскую толпу.
– Стойте! – закричала Мариша. – Стойте, бабки!
Этот крик не возымел на старушек никакого эффекта, разве что они стали двигаться еще стремительнее.
И тогда Мариша закричала во все горло:
– Люди! Держите их! Это преступницы!
Но и это не произвело впечатления на людей. Сказывалось стереотипное мышление. Раз перед тобой пожилой человек, то, значит, он нуждается в заботе и охране, а никак не наоборот. И все же старух задержали. Прибывший наряд патрульной службы остановил их как участниц ДТП.
Бабки попытались оказать сопротивление, но тут уж сотрудники патруля возмутились:
– Сумели аварию организовать, сумейте и отвечать! Предъявите ваши документы, а также документы на машину!
И напрасно Елизавета Ивановна возмущалась и доказывала, что ее машину подрезали – сотрудники патруля лишь сурово произнесли в ответ:
– Следуйте за нами. Сейчас мы во всем разберемся!
Дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Марише и ее друзьям долго пришлось доказывать и объяснять, что две старухи – это вовсе не несчастные жертвы, а опасные и очень коварные преступницы, на счету которых минимум одна человеческая жизнь.
– И еще неизвестно, что они собирались сделать со мной! – горячилась Мариша. – Скорее всего, я тоже присоединилась бы к убитой ими Миле. Нельзя их отпускать! Они – преступницы!
Это разбирательство затянулось надолго. И несколько раз подруги опасались, что преступниц, в виду их преклонного возраста, и вовсе отпустят по домам. Очень уж натурально принялась закатывать глаза Петровна, а Лизавета Ивановна артистически симулировала сердечный приступ.
