Час спустя, когда Алекс и Робертино уже улеглись спать, Мэри расположилась в кресле на балконе гостиной и с наслаждением приготовилась любоваться пурпурно-огненным закатом над Палермо. Не прошло и нескольких мгновений, как дверь балкона отворилась, и сзади нее появился — она скорее почувствовала, нежели увидела его — Кармело.
В момент его появления на балконе Мэри думала о том наслаждении, которое она могла бы испытать с ним в постели. И она пошла бы с ним на интимную близость, окажи он на нее хотя бы малейшее давление. Но куда бы привела ее эта постель? Нет, уж лучше держаться от босса на официальной дистанции, пунктуально выполнять обязанности няни, а все остальное послать ко всем чертям.
— Ты не хочешь перекусить? — обратился к ней Кармело. — Я умираю с голоду. Знаешь, ты посиди здесь, полюбуйся заходом солнца, а я быстренько что-нибудь приготовлю.
— Ты умеешь готовить? Вот уж не знала, — удивилась Мэри. Человек с такими финансами мог бы содержать целую армию слуг, в том числе поваров.
— Ты еще много чего не знаешь о моих способностях, — ухмыльнулся он. — И не только кулинарных… Может быть, мадам пожелает отведать какого-нибудь редкого вина, пока ее покорный слуга будет готовить ужин?
— А если мадам не пьет?
— Ах да, пардон, мадам. Я совсем потерял память. В таком случае могу предложить фруктовый сок — что-нибудь такое нежно-сладкое, прохладное и расслабляющее все члены. — При последних словах его голос понизился, казалось, на целую октаву и стал вдруг приятно щекочущим, возбуждающим.
— Против сока я ничего не имею, — с улыбкой ответила она.
Не прошло, казалось, и получаса, как Кармело пригласил ее на ужин. Стол в гостиной был накрыт богато расшитой скатертью и украшен серебряными приборами и немецким фарфором.
— По какому случаю такая торжественность сервировки? — спросила Мэри.
— Хозяин намерен произвести впечатление на леди, — ответил Кармело и выдвинул перед ней стул.
Предложенные им блюда не отличались изысканностью, но были приготовлены по высшему классу. Куриное филе с жареным картофелем в томатном соусе, салат из свежих помидор, огурцов и сельдерея, необыкновенно сочная дыня, а потом изумительно душистый бразильский кофе — все было необычайно вкусно. Но внимание Мэри привлекала не пища. Она была поглощена лишь Кармело, который в течение всего ужина будто гипнотизировал ее, оказывал на нее необоримое магическое воздействие, осуществлял над ней неотвратимую власть…
Это была какая-то удивительная — спокойная, тихая, тайная власть… Она оказывалась под его чарами независимо от своего желания и тянулась к нему, хотела его вопреки своей воле.
Уже к концу ужина в поле зрения Мэри попал портрет красивой молодой женщины с черными волосами и пронизывающим взглядом темных глаз. Черты ее лица были очень схожи с чертами Робертино, и она догадалась, что со стены на нее смотрела жена Кармело.
— Да, это Лусинда, — сказал он, заметив вопросительный взгляд Мэри, задержавшийся на портрете.
— Э-э… Вы жили в этом же доме, когда были женаты? — спросила она и отхлебнула из чашки глоток кофе.
— Мы поселились здесь, когда заболел мой отец и матери стало трудно одной справляться со всеми домашними делами. Болезнь отца продолжалась долго. А когда он умер, мое присутствие в доме понадобилось матери более чем когда-либо.
— И Лусинда сразу согласилась переехать в дом твоих родителей?
— Да. Потому что она могла общаться с моей матерью, пока я находился на работе, — ответил он. — А работа отнимала у меня уйму времени. — Они очень хорошо ладили. Лусинда была дочерью одного из старинных приятелей моих родителей, так что я знал ее практически всю свою сознательную жизнь.
— Когда же Лусинды не стало? — мягким голосом спросила Мэри.
Его дыхание замедлилось, стало глубже, взгляд устремился куда-то вдаль, и только спустя несколько долгих мгновений он ответил:
— Почти два года назад. Это была автомобильная катастрофа. Она была за рулем, но, видимо, забыла набросить на себя привязной ремень. И это решило все. На крутом спуске дороги какой-то водитель-идиот, находившийся в алкогольной или наркотической отключке, протаранил ее машину — и Лусинда улетела из жизни… С ней рядом сидел Робертино, но на нем ремень безопасности был застегнут, и мальчик, слава Богу, остался жив, хотя перенесенная психологическая травма напрочь выбила из его памяти этот страшный эпизод.
— И что же, полиции так и не удалось напасть на след водителя-убийцы?
— Нет. На дверце машины осталась красная краска от другого автомобиля, но кто стукнул ее так, что она перевернулась в кювет, это, я думаю, навсегда останется для всех тайной. Но я также думаю, — с горечью в голосе закончил свой рассказ Кармело, — что того, кто это сделал, до конца его дней будут жечь муки совести. Если, конечно, она у него есть.
— Прости, ты, должно быть, в тот день был просто потрясен. Я понимаю, — сказала Мэри. — И об этом нелегко забыть.
— Я всячески пытаюсь. — Он поднял голову. — И я вижу, что есть одна красивая молодая особа, которая одним своим присутствием доказывает мне, что и после Лусинды жизнь продолжается.
Их взгляды скрестились. Кровь, казалось, остановилась в ее жилах, и с губ сорвались слова:
— Но мы не можем вступать в интимные отношения.
— Давай выйдем наружу, прогуляемся, — сказал он. — Наши дети заснули крепко, их сейчас ничто не потревожит. Ты же знаешь.
Они вышли из дома. Ночная темень окутала весь особняк, и тусклые отсветы города и звездного неба слабо мерцали на неподвижной поверхности бассейна. Кармело нежно обнял Мэри за плечи, и они молча зашагали вперед. Полная тишина, в объятиях которой они оказались, будто начала нашептывать ей: «Перестань дурачиться. Все равно ты пропадешь, не устоишь перед ним».
Через минуту или две, когда они скрылись в кромешной темени, он остановился и повернул ее лицом к себе. Она не выдержала и издала вздох капитуляции. Воздух ночи наполнился песнями цикад, а небо над головой высветилось мерцанием звезд.
Кармело провел ладонью по ее щеке и прошептал ей что-то по-итальянски. Она невольно прижалась к нему, и их горячие губы слились в поцелуе. Его язык коснулся ее языка, и все ее тело вспыхнуло в жаркой истоме и притянулось к его телу, касаясь груди, паха… Сильные мужские руки обхватили ее бедра и резко притянули их к напрягшимся чреслам. И она совершенно непроизвольно и бесстыдно, следуя нестерпимому желанию тела, прижалась набухшим холмиком внизу своего живота к его горячему холму.
— Ты… уверена? Ты хочешь? — прошептал он, вкрадчиво трогая кончиком языка ее ухо.
В ответ она смогла сделать лишь жаркий выдох и неожиданно сама стала целовать его. Жадно, смело, взасос. Ни один мужчина еще не возбуждал ее так никогда в жизни. За все недели их знакомства она ни разу даже не подумала о том, что способна так целовать Кармело Аличени — своего босса, общепризнанного «тирана», недосягаемого богача.
