— Ты же не можешь поверить тому, что я во время твоего сна сумел сбегать и расправиться с Макарти, — добавил он почти полушепотом.
Тысячи противоречивых мыслей вихрем крутились в голове девушки. Ее одолевали тысячи вопросов, ответы на которые она жаждала получить.
Разумеется, Джина была полностью уверена в том, что Морган, или Форстер, как его там, черт возьми, не мог выбраться из ее дома в ту ночь. А если бы и смог, то почему он, уйдя никем не замеченный, должен был опять вернуться? В подобных действиях не было никакого смысла.
Нет, Морган не убивал того человека. У Джины не было ни малейшего сомнения в этом. Но не было ответов на другие вопросы, которые продолжали мучить ее. Она подняла глаза.
— Почему диктор сказал, что ваше имя Ник Форстер?
— Потому что тот, в чьих руках была моя судьба, распорядился называть меня именно так.
Джина провела языком по пересохшим губам. Ей не понравился его ответ.
— Кто же вы на самом деле?
— Хороший вопрос, — сардоническая улыбка вновь появилась на красивых губах. — Еще шесть лет назад я был в основном Бобом Морганом.
— В основном? — повторила она. — А что же в частности?
— Мне необходимо было пользоваться и другими именами.
Этот ответ не удовлетворил ее. Что это за человек, который хотел быть кем-то другим?
— Что же случилось шесть лет назад, что вас перестали называть Бобом Морганом?
— Потому что Боб Морган умер.
Джина чуть не потеряла сознание. Она уже поняла, что не в силах ориентироваться в обстановке. Начало этому было положено еще тогда, когда она вошла в свой дом и оказалась в руках крепкого смуглого человека с загадочным выражением глаз.
Сейчас она попыталась вырваться из этих ласковых рук. Глупость, безумие наслаждаться их теплом, их необыкновенными, возбуждающими прикосновениями. Ведь этот человек был совсем не тем, кем он представлялся.
— То, что вы сказали, лишено смысла, — чуть не закричала она.
— Шесть лет назад Боб Морган погиб при аварии спортивного самолета.
— Это был он? Вы считаете что это были вы. — Ей хотелось поднять руку и защититься. — Вы не представляете, как глупо это звучит.
Морган пожал плечами.
— Но это же так просто. Людям, на которых я работал, нужен был человек с незапятнанным прошлым. Без имени, с чистой биографией, которую они сами могли сочинить в собственных интересах. — Он сделал паузу, циничная усмешка растянула губы. — Таким вот образом я и стал тем, кем являюсь сейчас, Джина. Мои прошлые анкеты были уничтожены, мое существование было стерто, как магнитофонная пленка. Я стал никем, человеком без имени, семьи, прошлого.
Джина сочувственно тряхнула головой.
— Я стал тем, кого иногда называют привидением, — продолжал он. — Я агент, работаю на правительство, на управление разведки.
Ага. Иными словами, перед ней шпион. Джине ужасно хотелось стереть противную усмешку с его лица. Что, он действительно считает ее сумасшедшей или простодушной дурой, способной поддаваться на эту дешевую удочку?
— Как оригинально, — протянула она. — Разве не то же самое быть преступником, авантюристом или лжецом и тем самым оправдывать свое эксцентричное поведение?
Вместо того чтобы возмутиться или проявить смущение, он рассмеялся.
— Это уж слишком.
Морган понимал, что ему не следовало бы откровенничать. Ведь в запасе у него имелось около дюжины разнообразных и правдоподобных историй. Он мог бы использовать одну из них, чтобы с ее помощью убедить Джину, что он говорит правду.
Но почему-то в последнюю минуту он четко решил — не врать. Врать этой женщине невозможно. По воле какого-то уродливого зигзага судьбы она вторглась в его жизнь, в ту полную непредсказуемости чехарду, к которой не имела ни малейшего отношения. В одном он не был уверен — сможет ли вытащить ее оттуда.
В чьи лапы она попадет, кто бросит ее на растерзание волкам? Ее жизнь теперь была в такой же опасности, как и его.
— Меня завербовали как раз за месяц до выпуска. Как и все молодые люди двадцати трех лет от роду, я был польщен оказанным мне доверием. — Холодная усмешка тронула его губы. — И не лишен самоуверенности. Я рассудил: мой долг состоит в том, чтобы принять предложение стать агентом.
Уголки его губ опустились вниз.
— Требовалось время, чтобы понять, что этот тяжкий груз связан с грязью, кровью, всякой чернухой. Юношеское высокомерие улетучилось, идеалы испарились.
Ноги отказывались держать ее. Джина была вынуждена присесть на край кровати. Она не знала, чему верить. Она не вдумывалась в смысл его слов, она вслушивалась в его голос, в котором были горечь и боль, да и глаза у него были грустными.
— Вы серьезно так думаете?
— Совершенно серьезно. В то время когда я проходил подготовку, меня снабдили лживыми и часто отвратительными версиями моего прошлого, которыми рекомендовали пользоваться в зависимости от обстоятельств. Я мог бы поведать дюжину историй, чтобы убедить тебя в достоверности моих слов. Но я этого делать не хочу и не могу. Я не способен говорить разные разности только для того, чтобы оградить себя от неприятностей, более того, я не хочу тебе врать.
Джина опустила глаза и принялась разглядывать руки, безвольно лежавшие на коленях. Она в самом деле сходит с ума. Она поверила ему.
— Эта авария самолета была вымышленной?
Морган засунул руку в карман и прислонился к стене.
— Шесть лет тому назад мой начальник вознамерился перевести меня в специальное подразделение, которое именуется Штабом по чрезвычайному положению. Мы участвовали в самых невероятных, самых безнадежных ситуациях, связанных со спасением экипажей кораблей и тому подобное. Для этого требовались люди, которые могли проскользнуть, и проскользнуть незаметно, в самые неожиданные места. Эти люди могли исчезать, не оставляя никакого следа.
— И вы были нужны там, — предположила Джина.
— Да.
— А как же ваша семья? Она знала, что авария — блеф?
— Нет. — В, глазах у него появилась дымка, сквозь которую трудно было определить, что он переживает. — Так было безопасней и для них, и для меня. Мой начальник все устроил, и я превратился в Неуловимого Рыцаря, человека без семьи, без прошлого, без имени.
— Без имени, — почти беззвучно прошептала она. — Тогда почему вы сказали мне свое имя?
Он вполоборота отвернулся от нее.
— После того, что я сделал, мне казалось, что это было просто необходимо.
Она про себя повторяла его рассказ, осмысливая, есть ли в нем какие-нибудь изъяны. Кое-что вызывало у нее сомнение.
— Почему вы не явились в свою контору и не попросили там помощи?
