– Я еще и не ложился, – буркнул в ответ тот, обшаривая глазами стоянку. – Толя, а когда вчера вернули мою машину?
– Точно не помню, но сейчас посмотрю, – откликнулся охранник, ныряя в будку.
Через минуту он выскользнул обратно, держа в руках ящик, откуда извлек какую-то карточку с выбитыми на ней числами.
– У нас же строго, вы сами знаете, – начал он, – нам каждый раз велено регистрировать все машины. Вот у вас, Геннадий Петрович, к примеру, оплачено круглогодичное обслуживание, а хозяин все равно твердит, чтобы я все машины без различия регистрировал. Так что тут все записано. А вот и карточка вашей машины. Хотя я и так помню, машину-то с вечера не вы ставили. А ваша подруга. Так все равно время зафиксировано. Двадцать два часа сорок шесть минут. Ровнехонько в это самое время ваша подруга проехала через ворота на стоянку.
– Она была одна? – строго обратился к охраннику художник.
– Кто?
– Не притворяйся! Анька одна была?
– Конечно, – вздохнул охранник. – Поставила «Мерседес» и ушла. А я думал, к вам она пошла. Что, нет? Не дошла?
И на его лице отразилась искренняя тревога.
– Не волнуйся, все в порядке, – Геннадий Петрович махнул рукой и, не попрощавшись, пошел прочь.
Подруги побежали за ним следом.
– Может быть, все же помочь чем? – крикнул вслед охранник, но так и не дождавшись ответа, пожал плечами, поманил собаку и с ней вернулся в свою будку.
Подруги едва догнали быстро шагающего художника. Он скорбно воззрился на них и произнес неожиданно плачущим голосом:
– Как вы могли так меня растревожить? Смутили мой душевный покой! Заставили меня подозревать невинного ребенка! А она только час всего и пользовалась машиной. Доехала до своей школы, где у них проходил вечер, посвященный сорокалетию. Пофорсила перед одноклассниками тачкой. А потом вернула ее на место. Как мы и договаривались. Не могла она успеть за это время посадить за руль никакого мужчину.
– Что это за встреча такая, где одним часом все заканчивается? – с подозрением прищурилась Мариша.
– Она и не закончилась, но вы понимаете, там же выпить обязательно предложат, – пожал плечами художник. – Что же за встреча, если не выпить при этом? Ну, вот Аня и собиралась сказать, что пить она, не поставив свою дорогую машину на стоянку, не будет.
– И как же…
– Поэтому она собиралась отогнать машину на место, а потом вернуться на такси и спокойно продолжить вечер встречи с одноклассниками. Дело-то было уже сделано. Все видели, что она прикатила на дорогой машине. А что уж потом она с этой машиной собиралась делать – это никого не касается. Всего на час ей машина и нужна была. Говорю же, пофорсить захотелось. Девочка моя любимая! Котеночек! Я должен к ней немедленно поехать и просить у нее прощения! Да! Да! Немедленно!
И художник кинулся обратно на стоянку. А еще через три минуты мимо подруг пролетел темно-вишневый «Мерседес», обдав их теплым порывом нагретого воздуха.
– Приходится признать, что с первой машиной у нас полный облом получился, – вздохнула Мариша, когда они забрались в ее «Форд», оставленный чуть дальше по улице.
– Да, Галочка уехала со своим Сеней из кафе уже после одиннадцати, – кивнула Юля. – А «Мерседес» Кораблева в это время уже стоял на стоянке возле его дома. И никакого Сенечки художник знать не знает.
– Это как раз не самое важное, – пробормотала Мариша. – А вот с показаниями охранника не поспоришь. Даже и не с ним, а с той системой, которая заведена на той стоянке. Покидает машина стоянку или, наоборот, приезжает, все фиксируется. С человеком эта Аня еще могла бы договориться, подкупить наконец, а с автоматикой такой номер не пройдет. Выходит, машину художника смело сбрасываем со счетов. Звони по следующему телефону.
– Ой, рано, – покачала головой Юлька.
– Утро уже почти. Авось там проснулись.
Но, увы, по второму телефону никто трубку не снял. Пришлось подругам ехать по адресу, указанному Леопольдом в числе других координат владельцев вишневых «Мерседесов». К счастью, это было недалеко. Через десять минут подруги оказались на станции метро «Приморская». Владелец второго темно-вишневого «Мерседеса» жил в новом доме, стоящем почти на берегу залива. Двор был огорожен аккуратной металлической решеткой, и за ней стояли машины. Но охранника тут не было. Его роль выполнял современный замок, намертво приваренный к металлическим воротам. Открыть его можно было только с помощью специального ключа, какового у подруг, разумеется, не было. Подруги потыкались в закрытые ворота и задрали головы. Забор был мало того что высокий, так еще и сконструирован из чего-то, здорово напоминающего остро заточенные пики в два с половиной метра высотой.
– Ни за что не поверю, чтобы припозднившиеся гости жильцов проникали за ограду через забор, – сказала Мариша.
– Конечно, нет, – фыркнула Юля. – Тут должна быть калитка или какое-то переговорное устройство.
– Но его нет, – возразила Мариша. – Только замок на воротах. Ты же видишь.
– Вижу, вижу, – пробормотала Юлька. – А вот и переговорное устройство собственной персоной.
И действительно, к ним, мелко семеня, приближалась сухонькая бабка, угрожающе хмурясь при этом.
– Ну, чаво вам ни свет ни заря надоть? – ворчливо поинтересовалась она у подруг.
Каким-то шестым чувством подруги поняли, что бабка их интереса к темно-вишневому «Мерседесу» не поймет.
– Вход ищем, – лишь частично ответила правду Мариша.
– А зачем он вам? – неприветливо отозвалась бабка.
– Жилец нам нужен, – ответила Мариша. – Хомченко Иван. Из семьдесят третьей квартиры.
– Иван Федорович еще спят, – поджав губы, ответила бабка. – Они никогда раньше одиннадцати утра не поднимаются.
– Это с кем же он живет? – спросила Юлька.
Бабка просверлила ее взглядом и неожиданно мягко ответила:
– Одни они живут. Вдовеют уж второй месяц. Несчастье у них. Жена второй месяц как убилась.
– Да вы что? – ахнула Юлька.
– Да и то, – тряхнув головой, ответила бабка. – Молодая была. Глупая. Иван Федорович по доброте своей машину ей купили. А она, дура эта… Прости, господи, что о покойнице плохо отзываюсь! – И бабка несколько раз перекрестилась. – Да только так оно и есть, что глупо получилось, – продолжила она. – Иришку от машины оторвать нельзя было. Целыми днями на этой машине гоняла. Да и то сказать, Иван Федорович не поскупились. Красивую машину ей купили. Этот, как его… «Мерседес». Вот! Уж я на что в машинах не разбираюсь, а и то поняла, что дорогая машина. Блестела вся. Вишневая такая. Загляденье. Только позавидовал, должно быть, кто-то. Вот и не поездила Иришка на ней и недели. Разбилась. Сама насмерть и еще людей покалечила.
