— Да, резинки меняют ситуацию.
— Тогда повернись ко мне, — ласково предложил он.
Она повернулась и уже через секунду оказалась без пижамы, почти не заметив этого. Инстинктивно Инга попыталась прикрыть ладонями оголившиеся полные красивые груди. Но он сначала отвел ее руки, а потом стал покрывать страстными горячими поцелуями эти восхитительные холмики, постепенно спускаясь ниже и ниже.
Она уже не существовала самостоятельно. Она была частицей этого мужчины, она хотела его и старалась помочь всем, чем могла. Инга словно то катилась вниз с горы, то воспаряла вверх на горные вершины. Если бы нашелся кто-то, кто спросил бы, сколько продолжалось это состояние, то она не смогла бы ответить на вопрос. Единственное, в чем она была уверена абсолютно, — такого у нее не было и не могло бы быть ни с кем другим. А между тем они все еще стояли посреди комнаты, и было довольно прохладно.
8
Подняв Ингу на руки, продолжая покрывать ее страстными поцелуями, Алекс маленькими шажками стал продвигаться к кровати.
Лежа на прохладной простыне, он то продолжал быстрые поцелуи, то нежно посасывал соски ее грудей. Внутри тела Инги уже бушевало пламя, она тяжело дышала и изредка постанывала. Обессиленная, слабо шептала:
— Мне уже слишком много! Остановись!
Но он не мог остановиться, он наслаждался прелестью ее тела, каждого из его уголков, сладостью ее губ и кожи. Сквозь прищуренные ресницы она видела его лицо. Интересно, о чем он сейчас думает? Пальцы ее пробегали вверх и вниз по твердым мужским скулам и сжатым сейчас губам. Инга переместила ладони на мощные бугры его рук, потом передвинула их на твердые мужские соски. Через несколько мгновений ее пальцы заскользили вниз по торсу в сторону плоского сильного живота.
— Остановись, — потребовал Алекс поразившим ее тоном. — Я теряю самоконтроль, а ты не сказала мне определенно, могу ли я перейти очерченные тобою границы сегодня ночью, сейчас! Я больше всего на свете хочу тебя, хочу слиться с тобой воедино, потеряться в тебе и не существовать больше как самостоятельная человеческая особь.
Инге уже не хотелось ничего говорить — за нее отвечало собственное жаждущее тело. И вот мужская рука скользнула на ее бедро. Другая погладила твердый пупок, и она ощутила, как возбудило ее это прикосновение. Его ласки вызвали внутри ее тела всплеск острой чувственности. Алекс ощутил это и почувствовал себя еще увереннее. Его губы ласково касались самых ее интимных мест. Она стала повторять его действия. Наконец одна большая мужская ладонь пленила две женских. Он отвел ее руки ей за голову, прижал к краю подушки и начал медленно на нее надвигаться.
На какой-то миг у Инги перехватило дыхание, а сердце, казалось, остановилось в груди. Но это было всего лишь мгновение. Ее бедра стали как бы автоматически раздвигаться навстречу сильной и агрессивной мужской плоти. Желание все сильнее охватывало Ингу, и она не обратила внимания на прорвавшиеся сквозь его стиснутые зубы слова:
— Ну вот, теперь мы принадлежим друг другу.
Он сжал ее так страстно и сильно, как, наверное, сжимали в первобытное объятие своих самок далекие предки. Инга шептала имя обнимавшего ее мужчины, голос ее звучал как-то необычно, словно это говорила не она сама, а ее внутреннее «я». Они оба все более слаженно двигались в начавшемся чувственном танце. Тур свой они завершили почти одновременно…
Лежа под ставшим вдруг тяжелым мужским телом, Инга полными легкими хватала воздух. Сердце ее постепенно возвращалось к нормальному ритму. Алекс шевельнулся. Она что-то прошептала. Он, скорее поняв, чем услышав, успокоил ее:
— Лежи, лежи спокойно. Я никуда не ухожу.
Ловким движением он повернул одновременно оба их тела. Оказавшись спиной к окну, он как бы прикрыл ее собой. Инга была такой расслабленной и обессиленной, что на слова ее не хватало. Она только слабо целовала его то в плечо, то в спину и нежно проводила кончиками пальцев по его коже. Ее подбородок каким-то образом оказался в его большой ладони. И это вызвало у нее такое изумительное ощущение, что на лице появилось умильное выражение.
Не удержавшись, Алекс рассмеялся.
— Знаешь, ты похожа сейчас на котенка. И у котенка этого и вправду зеленые глаза. А я ведь, признаюсь, был уверен, что это цвет линз.
Инга подумала: вот она мужская реакция на то, что произошло. Хотя почему, собственно, он должен чувствовать сейчас то же самое, что и я? А вслух произнесла:
— Нет у меня никаких контактных линз. Цвет глаз я унаследовала от отца.
— А эти соблазнительные ресницы тоже от него?
Она еле успела закрыть глаза перед его поцелуем.
— Нет, ресницы от мамы.
Алекс снова целовал и целовал Ингу. А ее одолевала странная смесь чувств: ей хотелось его ласк и новой близости с его сильным телом, а еще очень хотелось есть! Но он разрешил ситуацию по-своему. Поцеловав ее в последний раз, он выключил свет и тихо, но твердо произнес:
— Надо спать.
Проснувшись утром, Инга не сразу осознала, где она находится. Но быстро сориентировалась и была удивлена не тем, что она лежит в этой постели, а тем, что лежит одна. Но вдруг услышала голоса двух мужчин и догадалась о новом визите Роберта. Она заметила, что в ногах у нее лежит сверток наспех собранной ею одежды — еще тогда, когда они с Алексом второпях покидали ее жилище. Это было менее суток назад, но ей казалось, что все печальные события произошли в какой-то другой жизни. Голоса стали удаляться, и она поняла, что мужчины решают, как уладить дела.
Может, это и странно, но ситуация не тревожила Ингу. Что-то в ней изменилось. О ночи любви она вспомнила с нежностью, и лежать в этой постели ей было вполне комфортно и спокойно.
Алекс появился через несколько минут. Он распрощался с Робертом, который приходил навестить Ингу, так как, но его словам, беспокоился за нее из-за истории с ворами. Хотя, кажется, в первую очередь его тревожило нечто другое… Алекс сослался на то, что она еще спит.
Инга попросила отвезти ее домой. Не глядя на него, она стала одеваться, а затем, взяв узел со своими нехитрыми пожитками, наконец подняла голову. Лицо Алекса было каменным, глаза не моргали. Она молча направилась к двери.
— Ты о чем-нибудь сожалеешь? Угрызения совести? — спросил он.
— Ни в коем разе. Снявши голову, по волосам не плачут.
— Неужели в оценке нашей ситуации ты руководствуешься исключительно этой житейской мудростью? — В его глазах мелькнуло недоброе выражение. Как бы пересиливая себя, он наклонился и легко поцеловал ее. — Я отослал Роберта, мне понятно, что тебе не хотелось бы увидеться с ним здесь и сейчас. Но, учти, я не собираюсь перед остальными скрывать, что мы стали любовниками. Я не мальчик и прятаться от окружающих не намерен.
— И я не девочка. Я свободный человек, и мне наплевать на общественное мнение. — Инга была почти уверена, что говорит правду.
