– Проклятие, это просто несправедливо! По-моему, именно ты хотела, чтобы я поехал.
– Значит, я такая же дура…
– От ваших криков, леди Кристен, голова у него болит еще больше.
Брат и сестра уставились на Эрику с различной степенью недоумения. Девушка поспешно повернулась к стене, чтобы скрыть пламенеющие щеки. Как могли подобные слова сорваться с ее языка?! Она всего-навсего думала о чем-то подобном. И кроме того, ей все равно, пусть у него голова хоть расколется!
Кристен откашлялась и виновато посмотрела на Селига:
– Тебе очень плохо?
Несколько мгновений он не отвечал, все еще потрясенно глядя на гордо выпрямленную спину Эрики. Локи ее побери, как она вообще посмела выступить на его защиту?
– Селиг?
– По утрам всегда хуже всего, - рассеянно пробормотал он.
– И лучше не становится?
– Становится… Нет, клянусь, так оно и есть, - добавил он, заметив сомнение в глазах сестры. - Теперь мне бывает хуже лишь от резких движений и громкого шума…, иногда. Но, конечно, лучше бы ты так не кричала.
– Прости, - снова попросила Кристен, полная сочувствия и раскаяния, спеша взбить подушки брату. - Отдохни, пока тебе приготовят завтрак. Я велю Эдит принести…
– Нет, только не ее. По правде говоря, ты окажешь мне услугу, если дашь ей побольше других поручений. Я теряю слишком много сил, когда она рядом.
– Бедный Селиг, - хмыкнула Кристен. - Так ослаб, что даже позабыл, как обольщать женщин?
– Это так ты заботишься о покое брата? Издевательства вряд ли помогут мне скорее подняться! - проворчал Селиг.
– Наверное, ты прав, - вздохнула Кристен. - Хорошо, постараюсь держать девчонку подальше от твоей спальни, пока сам не позовешь. Прислать Эду?
– Буду очень рад.
Через мгновение дверь закрылась. Но Эрика не обернулась. Она надеялась, что сон исцелит боль Селига.
Хоть бы только он не спросил, почему она сказала это, ведь она даже сама себе не могла ответить. Оставалось надеяться, что Селиг просто не обратит на нее внимания. Он так хорошо умел это делать…, но только не в тех случаях, когда был целиком и полностью занят ею.
– Ты замужем, Бессердечная? Как быстро погасла надежда…
– Меня зовут не так, и, кроме того, я не…, хотя, вполне возможно, скоро выйду замуж.
В голосе девушки звучал вызов, но Селит предпочел его не расслышать.
– Кто твой нареченный?
– Не знаю. Мой брат выберет жениха. Именно за этим он и отправился.
– Ты что, не хотела бы выбрать сама? - с удивлением поинтересовался Селит.
– Для меня это не имеет значения. Брат любит меня и найдет достойного мужа, а себе - верного союзника. Думаю, он меня не разочарует.
– Ошибаешься, тебя ждет разочарование, потому что свадьбе не бывать.
– Думаешь, я никогда не обрету свободу?! - охнула Эрика.
– Даже если я и отпущу тебя, кто поверит в то, что ты осталась нетронутой?
– Ни один человек еще не считал меня лгуньей, - сухо заметила она.
– Не ты первая, не ты последняя, - с почти жестоким равнодушием объяснил он. - Точно так же утверждают множество женщин, чья девственность, однако, безвозвратно погублена.
Эрика тут же села и зло уставилась на Селига.
– И готова побиться об заклад, ты сам немало потрудился над этим!
– По правде говоря, девственницы меня нисколько не привлекают. Они просто скучны своими страхами, неуклюжи в попытках угодить, раздражают отсутствием опыта и впадают в истерику, лишь только почувствуют боль. Все это, вместе взятое, не доставляет мне ни малейшего удовольствия.
– Для того, чтобы знать это, ты, должно быть, погубил не одну девственницу, - убежденно заявила она.
– Чтобы знать это, достаточно послушать жалобы мужчин наутро после брачной ночи.
– Это ты так утверждаешь. Так я тебе и поверила! “ - Кто может быть лучшим шпионом саксов, чем кельт, которого вряд ли заподозрят, если поймают?
– Но я даже не знаю их языка!
– Это ты так утверждаешь”.
Пренебрежительное замечание Эрики заставило Селига вспомнить слова, произнесенные тогда, и вернуло, казалось, уже забытое ощущение собственной беспомощности. Эрика мгновенно поняла это по выражению его лица, ставшего из бесстрастного угрожающим.
– Да, именно это я и утверждаю. Каждое слово падало в тишине крошечным ледяным комочком.
– Ты смеешь называть меня лгуном…, опять? Призвав на помощь осмотрительность, Эрика пролепетала:
– Просто я по натуре недоверчива. Но Селиг ни в малой степени не был удовлетворен столь поспешным объяснением:
– Твоему характеру не хватает покорности и умения подчиниться. Но если эти свойства не врожденные, значит, им можно и нужно обучить тебя…, что и будет сделано!
Воля и гордость требовали, чтобы Эрика возмутилась, начала спорить, но инстинкт самосохранения одержал верх. Лучше отступить…, хотя бы ненамного.
– Конечно, тело можно заставить склониться перед грубой силой.
– Думаешь, разум непобедим? Но как долго рассудок останется отрешенным, если тело подвергнуть пыткам или унижению, вынудить ползать или пресмыкаться?
Метко нанесенный удар, заставивший ее безоговорочно сдаться. Ползать? Унижение? Девушка вздрогнула от омерзения.
Селиг улыбнулся про себя, когда Эрика вновь повернулась к нему спиной. Ее не так-то легко победить. Да, в ней немало гордости, но нет упрямства, которое так характерно женщинам в его семье. Как он ошибался, считая, что Эрика так же сильна духом, как Кристен. Жаль. Правда, он предпочел бы увидеть ее жалкой, сломленной, стоящей перед ним на коленях, с этой роскошной гривой волос, разметавшейся по плечам и спине.
Да, волосы поистине великолепные, с огненными проблесками в золотистых прядях, невероятно густые, окутывающие ее, словно покрывалом, и сползающие на пол у самых бедер. Вчера он смотрел на них словно завороженный, особенно когда Эрика причесывалась и сияющие волны почти слепили глаза… Точно так же, как был очарован этим девственным телом, когда она, обнаженная, стояла в ванне.
Селит невольно замер при одном воспоминании о вчерашнем. Он ошибся, предположив, что ненависть сделает его равнодушным к ее чарам. Вероятно, так оно и было бы, если…, если бы Эрика не оказалась такой красавицей.
Гордо вздымавшиеся, соблазнительные полные груди, с коралловыми сосками, узкая изящная талия, тонкие руки и шея, бедра, которые так и хотелось сжать, и длинные, длинные ноги…
Она была немного выше саксонских девушек, к которым так привык Селит. Он уже успел соскучиться по женщинам, не отличавшимся такой хрупкостью, женщинам, с которыми мужчина не должен обращаться слишком бережно, рассчитывать каждое движение, бояться слишком увлечься и причинить боль.
