Но потом Валера с женой переехал жить в другую квартиру, а волосы в расческе продолжали появляться все с той же неприятной регулярностью. И в голове Натки впервые зародились подозрения. Что же, Валера по-прежнему ездит со своими любовницами в гости к Бубенцову? Из другого района? С другого конца города?
– Для бешеной собаки сто верст – не крюк! – смеялся в ответ на Наткины подозрения Бубенцов. – Ездит! Уж не знаю, что он там своей врет, а только ездит.
Но как ни была влюблена Натка в своего Бубенцова, ей все же это объяснение показалось притянутым за уши. Да и уж больно подозрительно совпадало по времени нежелание Бубенцова брать вечером трубку с появлением на следующее утро в проклятой расческе чужих волос. Просто проклятие какое-то, а не Валера!
Однако Натка все же склонялась к мысли, что лучше уж гулящий муж, чем совсем никакого. И начала исподволь заводить разговор с Бубенцовым о браке. Но любовник пресек ее планы в самом зародыше:
– Что ты, дорогая! Даже не думай! Пока я не встану на ноги, ни о какой женитьбе и речи идти не может.
У Бубенцова была отличная квартира. Была хорошая машина. И счет в банке, она это точно знала, превышал пятьдесят тысяч долларов. Знала это Натка по расписке из банка, которую случайно нашла в кармане Бубенцова. Банк отчитывался своему клиенту в том, что произвел перевод денег, в скобках указывалась сумма, с одного счета на другой, чья процентная годовая ставка оказалась выше ровно на полпроцента. На какие еще «ноги» надо становиться?
Если сама Натка дарила ему на Новый год простенький сувенирчик, он лишь презрительно хмыкал и интересовался, куда ему его девать? Действительно, куда девать симпатичного китайского снеговичка в квартире, набитой тончайшим французским фарфором и нефритовыми статуэтками?
– Это все осталось мне после развода с женой, – объяснял Бубенцов. – Я это не покупал, пойми.
А Натка мучилась от жутких комплексов. Первая жена Бубенцова была сказочно богатой дамой, а что она?
Все это Мариша узнала от Натки по дороге до ее дома. И картина ей теперь была совершенно ясна. Бубенцов при всей своей смазливой внешности и изысканных манерах был глубоко аморальным типом.
Старая и сухопарая Сидорова коза не жалела для своего молодого любовника ничего – ни сил, ни средств. Молоденькая, но тоже далеко не красавица Натка была готова встречаться с любимым только за его ласковый взгляд. А первая жена Бубенцова… Та вообще была легендарной личностью, почему-то оставив Бубенцову квартиру.
Почему? Да уж наверняка сделала она это далеко не по собственному желанию. Таких женщин просто не бывает!
Мужчина может оставить квартиру, полагая, что заработает себе на другую. Машину не оставит, а вот квартиру – может. Особенно если оставляет ее не только жене, но и детям. Таким образом он заглушает в себе голос совести, ведь он бросил семью, лишив защитника и, возможно, кормильца.
Но женщина… Нет, женщины думают совсем иначе. Они оставят машину, а вот за квартиру удавятся. И оставить при разводе квартиру своему бывшему мужу женщину могут вынудить только совершенно исключительные обстоятельства.
И уже прощаясь с Наткой, Мариша отметила себе в памяти галочку напротив пункта – поговорить с женой Бубенцова. Вот только где ее найти, эту щедрую незнакомку? Впрочем, это должны были знать в музее. В конце концов музей – это вам не частная лавочка, а государственное учреждение. И отдел кадров там никто еще не отменял.
А в нем обязательно должна была найтись пара любопытных дамочек, имеющих на руках не только сведения о самом Бубенцове, но и о его супруге. Коль скоро он был официально с ней зарегистрирован, и сведения о ней стояли в его паспорте.
Глава 14
Несмотря ни на что, ровно в четверть седьмого следующего утра хмурая и невыспавшаяся Ангелина стояла у здания вокзала и, откровенно зевая, поглядывала по сторонам. Денек сегодня выдался средней паршивости. Небо покрывали низкие тучи, суля дождь и не обещая хорошей погоды. Дул резкий ветер. И вокруг бродили такие же хмурые и мрачные личности, обшаривая мусорные урны в поисках пивных бутылок, банок и прочих сокровищ для пьющих людей.
Начало пути почему-то наводило Ангелину на мысль, что боженька не хочет, чтобы она ехала в это путешествие.
Вообще-то Ангелина с детства не была набожна. В бога она, разумеется, верила, но как-то так, стихийно. Верила, и все. Не обременяя его излишне частым напоминанием о своей персоне. Но тут, стоя под хмурым небом, под пронизывающим ветром и в полной неопределенности насчет того, куда она едет и зачем, девушка неожиданно для самой себя взмолилась:
– Господи, сделай уж ты так, чтобы мои сегодняшние страдания пошли бы на пользу! А? Ладно?
Кому на пользу, она не уточнила, решив, что бог и сам разберется. Разберется и разложит по полочкам. На то он и бог, чтобы знать, как будет лучше для Ангелины, чем она сама.
Эта простая совсем, не каноническая и коротенькая молитва, как ни странно, внесла успокоение в мятущуюся душу девушки. Ведь шла она из самой глубины истомившегося сердца. И ее просто не могли не услышать.
– Все будет хорошо, – пробормотала она, успокоившись.
Мирно дожидалась Васю и Степу, опаздывающих почти на двадцать минут. В другое время она бы все локти себе искусала. А тут спокойно себе стояла и знала – они придут.
Не знала Ангелина другого. Как спорили о ней по дороге на вокзал эти двое приятелей между собой.
– На кой шут ты ее позвал? – наскакивал Вася на Степу. – Она же нам помешает!
– Ничего не помешает. Ангелина – классная девчонка.
– С каких это пор? Помнится, ты всегда ее презирал и даже обзывал вешалкой.
– Я?! Ее?! – В голосе Степы слышалось откровенное возмущение, но против фактов он возражать не мог и вынужден был признать: – Ну разве что разок и только в шутку!
– Ничего не в шутку!
– Она мне всегда нравилась!
– Просто тебе льстит, что такая красивая девчонка обратила внимание именно на тебя!
– Ну и что с того? Может быть, и льстит!
– А ты не задумывался, зачем ей это нужно?
– А что? И почему сразу какие-то подозрения?
– А потому, что ты ее Волкову и в подметки не годишься.
– Она с ним рассталась!
– С чего ты взял?
– Все говорят, он женится на другой. Папочка ему уже подыскал богатенькую толстушку.
– А ты, значит, готов довольствоваться чужими объедками?
– Ангелина – не объедок! Она… Она самый лакомый кусочек!
– Селедка твоя Ангелина!
Друзья поссорились и целых две остановки на метро ехали молча. Потом помирились.
– Нам нужно было поехать сейчас, – примирительно произнес Степа. – Тетка уже весь телефон оборвала. Заберите ее, и все тут! Надоело ей на пороховой бочке сидеть, спасу, мол, нет.
