Хотя как же — не заметят, сразу, сразу же пересчитают. И начнётся кошмар…
Бля-а… Открыл коробочку Пандоры, долбан любопытный! А ведь такой был безмятежный всего полчаса назад. Суета и бабло — корень всех зол.
Глава 9 Савой
А что если приехать в офис ночью? Вырвать из пачки пару штук, уже ПОСЛЕ того как сочтут — и дёру в аэропорт. Вот будет казино Метелица.
Если вылечу сразу, ночью же, только к обеду на следующий день поднимут шум, да и то, если заметят. Они ведь не бросятся сразу деньги считать, с чего бы?
Подумают, я проспал снова. Или сдох от передоза. Они уже все подозревают недоброе.
За мои упокоенные в последнее время вечным опиумом очи, шеф дразнит меня «Dreamy Poet» — тут двусмысленность, как во всем приходящим к нам из Англии, можно понять как поэт-мечтатель и поэт-засоня.
А у нас всё всегда прямо и недвусмысленно:
Поэт в России — больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
кому уюта нет, покоя нет.
Поэт в ней — образ века своего
и будущего призрачный прообраз.
Поэт подводит, не впадая в робость,
итог всему, что было до него.
Так-то, сэр Мартин. Если эта земля сейчас распласталась под тобой, как пьяная лярва, это все равно не значит, что тебя в ней же похмельным утром и не похоронят.
Итак, время есть до обеда. Это достаточная фора. Успею долететь до Москвы. Потом сразу на питерский поезд, загашусь у Дашки с Андреем. А через неделю, обратно, в Москву. А она большая, Москвища-то. Пусть ищут маленького человечка. Говорят в Москве паспорт можно купить прямо в переходе метро. Свобода!
А вот если все же поймают! Посадят ведь, непременно посадят! В армию-то идти совсем душа не лежит, а тут тюрьма! Все в наколках, звери, не люди. Никакое бабло этого не стоит. В пизду. В пизду. Это мне снится. Опиумный сон.
И так все нормально. Ну, почти все, сейчас только вот догонюсь по прилёту остатками раствора в туалете, и все будет рок-н-ролл.
Совсем мозги что-то отказывают в последнее время. Надо поспать подольше. И трезвым.
* * *
Целый день меня лихорадит. Уже и бабло отдал шефу, и самолёт разгрузили, и в офисе для виду покрутился.
Все накатывает и накатывает сатанинская мысль. Хули не пизданул бабки, кретин? Лох!
Любишь Веронику? Это так-то ты её любишь тряпка, трус! У тебя ведь такой шанс был, такой шанс! А ты? Обосрался! Ни кого ты не любишь, кроме шкуры своей.
* * *
Едем с Вероном в такси. Везу её домой. Приболела немножко девочка, грустная такая. Жалуется на завистливую Глорию, которая с ней не разговаривает из-за Вероникиной новой юбки. Мне бы их проблемы!
— Веронича, представляешь, там, в офисе сейчас двенадцать тысяч баксов!
— Серьёзно? А ты откуда знаешь?
— Да я сам их привёз с Москвы. Во такая пачка, прикинь! Вот бы её нам!
— Да, здорово, конечно. Но вот ведь всё же — какая сука эта Глория!
Милая, наивная моя Вероничка! Как же я горячо люблю тебя тогда!
Именно в этот момент и принимаю решение! Сделаю моей принцессе сюрприз! Ох и обрадуется же, дурёха! Верх всякого кайфа — сделать приятное любимой! От оргазма в постели до бриллиантовых серёг! Задействованы одни и те же центры.
Мы, мужики, дарители по своей сути, а не получатели! От нас исходит, а они благодарно принимают.
На всех уровнях.
Для меня, друзья, трудно бывает принять решение. Но как только я его принял — все. Я — машина. Я попру вперёд. Заебётесь останавливать. Вперёд. Пока не пробьюсь или не разобьюсь в кровь. Но вперёд!
Я смелый, сильный, я просто супер!
С трудом дожидаюсь, пока такси доедет до её дома. Вскользь целую Веронику и погоняю таксиста «Жми назад!».
Гони в офис, лукавый ямщик. Мне нечего больше терять.
К моему приезду офис уже пуст. Гуля, которая по всячески поддерживаемой ей же легенде, уходит якобы позже всех, видимо отвалила сразу следом за нами.
Иду на вахту за ключами. Вахтерши давно уже привыкли ко мне.
Я часто так возвращаюсь в офис после всех. Приворовываю сум-купоны или ключи от квартиры. Вахтерши привыкли. Такой приветливый молодой человек.
Думаю, двух штук нам хватит за глаза. Ну, может двух с половиной.
В конце концов, если бы мне платили, как платят за такую же работу в Штатах, откуда собственно и моя фирма, я бы уже заработал больше двух с половиной! Вот ведь бляди какие! Оборудование здесь пихают по мировым ценам, а зарплату платят по каким-то пакистанским! А что вытворяют с налогами и написать страшно.
Да они должны мне эти две с половиной штуки! Что это за хрень? Я работаю не хуже американца. А если станут возбухать, расскажу где надо о подробностях традиций казахской национальной охоты.
Кабинет босса всегда остаётся открытым, а сегодня он его закрыл!
Как назло.
Вот непруха.
И вот ведь глупость — дверь-то стеклянная! Ну и зачем же ты её закрыл, кровопийца, стекло же выбить — пара пустяков. Скотина альбионская.
Но тогда мой план летит коту под хвост, разбитое стекло заметят гораздо быстрее чем, скажем, пару десятков купюр из толстой пачки.
Облом. Всё-таки не зря ты дверь закрыл, бульдог английский! Спасло это тебя сегодня! Ладно, так тому и быть. Не судьба. Увы.
Ну и слава богу! Ну и чёрт с ними с деньгами. Подумаешь. А дышать-то как легко сразу стало!
Сдаю ключи. Ловлю такси. Домой. Спать.
Домой, мать твою растак.
Проехать мимо Юриного дома просто так не могу уже давно.
Привязался к нему каждой клеточкой, каждой молекулой своей познавшей тягучий опиумный звон. Тело реагирует на этот дом реакцией профессионального зомби.
Беру сразу пять граммов, к великой радости Юрца, но тут же и обламываю, бадяжить раствор не буду, бесплатный проезд на подножке отпадает.
Пока ворчащий себе под нос Юра ходит за кайфом, «отрабатываю» у него с балкона старенькую стамеску. С чёрной эбонитовой ручкой.
Лежит она как-то уж совсем плохо — сама в руки просится.
А как ещё вытащить из двери шефа эти треклятые стекла? Вытащу их аккуратненько, а потом снова вставлю, а?
* * *
После устранения Мастерских промка полностью стала красной.
Воровской ход, конечно, но только номинальный.
Смотрящий теперь у нас — андижанец Бахти, по прозвищу Пухлый.
