Она прикусила губу.
– В настоящий момент – с лордом Мерридью, но я не могу…
– И ты согласилась также выйти за Макгилливрея? – допытывался Алек.
У нее сжалось горло. Потупившись, она покачала головой.
– Это было бы невозможно, – заявила Пенелопа, буравя Алану взглядом голубых глаз. – Он должен жениться на мне.
– Пенелопа, мы ведь уже обо всем поговорили. Я не женюсь на вас, – сказал Иан, но Пенелопа смотрела не на него, а на Алану.
– Вы ведь знаете, почему он должен жениться на мне, миледи? Вы все видели. – Она самодовольно усмехнулась Иану. – Мы сегодня же объявим о нашей помолвке. Я настаиваю!
Иан переменился в лице и закрыл глаза.
Алана вспомнила Пенелопу в постели и Иана, не сводящего глаз с красавицы-англичанки, с ее разметавшимися по плечам волосами и блестящими глазами. Колени Аланы подогнулись, ей стало нечем дышать. Она огляделась, услышала сочувственный возглас Кэролайн, увидела, как растерянно моргает Сорча. У Фионы в глазах стояли слезы, Элизабет хмурилась. Лицо леди Марджори было непроницаемым, Элеонора поджала губы. А мать Аланы стояла в нерешительности: в ее глазах не было ни гнева, ни стремления настоять, чтобы дочь вышла за лорда Мерридью. Алана отвернулась от всех. Их сочувствие было невыносимым.
Алек обнял ее.
– Пожалуй, мы пойдем, – негромко произнес он. Она замерла в кольце его рук. Алек снял с ее плеч плед Иана, бросил его в сторону, надел на Алану свою куртку – огромную и тяжелую, укрывшую ее чуть и не до пят. Тем лучше. Теперь ей есть где спрятаться. Она схватилась за края воротника, сжала их на шее. От куртки пахло братом.
– Алана… – начал Иан, но Пенелопа крепко держала его за рукав, и на ее лице читался триумф. Алана не могла смотреть на них и отвернулась.
– Я помогу тебе собраться, – предложила Кэролайн.
Алана на миг задумалась.
– Мне нечего собирать. Все мои вещи находятся в Дандрум… или в Гленлорне.
Неважно. Теперь ей нет дела ни до нарядов, ни до роскоши. Она потеряла самое дорогое.
Мерридью повернулся к Деворгилле.
– Неужели вам нечего сказать, миледи? Несмотря на опрометчивый поступок вашей дочери, я все еще готов жениться на ней.
Деворгилла встретилась с дочерью глазами.
– Решать должна Алана, милорд, а она свой выбор уже сделала. Мне не следовало убеждать ее и настаивать. Ты простишь меня, Алана?
Алана бросилась к ней в объятия.
– Конечно, мама.
– Вы отказываете маркизу? – ахнула Пенелопа.
– Я решила не выходить за него, – ответила Алана. На Иана она не смотрела, просто не могла. Сказать ему было нечего. – Можно мне немного побыть у вас в Гленлорне, Алек?
– Конечно, – кивнул он и смерил холодным взглядом Иана. – Мы уезжаем, не будем мешать вам праздновать Рождество.
В дверь заглянула Энни.
– Боюсь, сегодня никто никуда не уедет, – объявила она. – Снова идет снег, да такой густой, что вытянутой руки не увидишь.
Все бросились к окнам, столпились возле них, глядя на снегопад. Мир за стеклами вновь побелел.
– Предлагаю всем остаться здесь, хотя разместиться будет непросто. Но ведь сегодня сочельник, так что пора праздновать, – бесстрастно произнес Иан.
Фиона принужденно улыбнулась.
– Будет весело! Мы уже украшаем зал. И просим всех помочь нам!
Собравшиеся мрачно переглянулись: им было не до веселья.
Марджори взяла маркиза под руку.
– Идемте же, Уилфред. Здесь Рождество празднуют не так, как в поместье Лайаллов, но мне удалось придать торжествам английский оттенок. Не хотите приложить к щеке лед?
– На озере его полно, – сострила Элизабет. Сорча фыркнула, Фиона подавила улыбку. Леди Марджори послала младшей дочери строгий взгляд.
– Мы, конечно, все уже взрослые, но дети собираются кататься на рождественском полене по залу, поскольку снаружи слишком ветрено. Пойдем смотреть? – предложила Фиона. Сорча живо кивнула, и девушки убежали, весело переговариваясь.
Кэролайн обняла Алану за плечи.
– Давай и мы пойдем! Это же мое первое Рождество в Шотландии, а следующее мы будем встречать уже с малышом. Мойра говорит, будет мальчик… – радостно щебетала она. Алек занял место по другую сторону от Аланы, оберегая ее. Но помощь пришла слишком поздно. Алана бросила взгляд через плечо на Иана. Ошеломленный, он не сводил с нее глаз, и ей показалось, что ее сердце леденеет в груди, перестает биться. Отвернувшись, она обняла Кэролайн, мысленно пожелала Иану счастья, а себе – ни в коем случае не расплакаться.
Глава 53
Пенелопа дождалась, когда все покинут комнату.
– Итак? – произнесла она, скрестив руки на груди и направив на Иана ледяной взгляд. – Просите моей руки. Но даже если не станете, мы все равно объявим о нашей помолвке сегодня же вечером. Тем не менее некоторые условности стоит соблюсти – по крайней мере английские.
– Неужели вам так хочется замуж, что вы готовы выйти за человека, который любит другую? – спросил Иан. В его глазах она не увидела ни гнева, ни смирения – только жалость.
И вдруг ощутила замешательство. Ей с детства внушали, что она должна выйти замуж ради титула. Ее учили и наряжали, муштровали и баловали. Ей недоставало лишь одного – приданого. И если ее лицо и фигура притягивали джентльменов, то отсутствие приданого отталкивало их. А без денег она могла рассчитывать разве что на баронета или на второго сына лорда, но никак не выше. Не было надежды даже на знакомых нового графа Пембрука, ведь он шотландец, чужак. Хуже того, он предпочел ей другую женщину. Это было невыносимо.
Она гордо подняла голову.
– Я хочу быть графиней Пембрук, Иан, и я стану ею. Если хотите, можете взять Алану в любовницы. – Она ждала, что он заговорит, упадет на колени, откажется наотрез, но он стоял прямо и неподвижно, изучая ее. – Ну, если вы не собираетесь просить моей руки…
– Не собираюсь, – подтвердил он.
– Тогда мы все равно объявим о помолвке. Пойду наверх, поищу подходящий наряд, – заявила она и удалилась.
Глава 54
Если кто-то из Макгилливреев, украшавших зал к Рождеству, заподозрил, что сердце Аланы разбито, то и виду не подал.
Ее родных встретили радушно, а на лорда Мерридью поглядывали со сдержанным любопытством. Элеонора устроилась в обществе старушек у огня, где они обменивались сплетнями, вязали и попивали чай, щедро сдобренный виски по случаю Рождества.
Кэролайн узнала еще один рецепт приготовления черного кекса и теперь умоляла Алека ничего не говорить Мойре. Энни, положив ладонь на живот Кэролайн, просияла:
