– Да, – согласилась Белинда, повернула голову и посмотрела в окно. Больше она не произнесла ни слова.
В полном молчании, пытаясь придумать, что еще сказать, Николас изучал ее профиль. Белинда надела дорожную шляпу из соломки кремового цвета, увенчанную массивным плюмажем из страусиных перьев разных оттенков синего. Поля у шляпы с одной стороны загибались вниз, а с другой – вверх. Она смотрела в окно, повернувшись к нему стороной, не прикрытой головным убором, солнечный свет омывал бледную, почти прозрачную кожу ее щеки, дерзкий носик и изящную линию подбородка. По профилю Белинды невозможно было понять, о чем она думает и что чувствует. Леди Федерстон по-прежнему казалась той женщиной, с которой Николас встретился в первый раз – холодной, безупречной и полностью безразличной к нему. Однако теперь он знает, какой огонь пылает под слоем льда. Впрочем, об этом лучше не думать.
Николас сделал глубокий вдох и попытался еще раз:
– Здесь вроде бы немного душно. Раз уж сегодня такой чудесный день и мы уже выехали из города, может, я открою окно? Впущу немного свежего воздуха?
– Как хотите. – Николас встал, чтобы опустить раму. Белинда слегка откинулась назад, не глядя на него и продолжая смотреть в окно.
Николас понимал, что ему нужна тема, которая потребует не таких кратких, ничего не значащих ответов, но не мог ничего придумать. Он никогда не чувствовал себя так неловко с женщиной, но, похоже, Белинда обладала особым даром приводить его в смятение. Обычно его беззаботное остроумие и небрежное обаяние находили весьма привлекательными, но эти его таланты не могли растопить ее лед. И что еще досаднее, Николас имел глупость признаться ей, что прибегает к юмору, когда хочет скрыть свою слабость.
– Расскажите мне про нашу хозяйку, – придумал он наконец, снова опустившись на свое сиденье. – Что из себя представляет герцогиня Маргрейв?
– Эди? – Белинда посмотрела на него, наконец оторвавшись от захватывающего вида за окном. – Кстати, это напомнило мне кое о чем. Я хотела вас спросить – откуда вам известно, что они с Маргрейвом поженились исключительно из материальных соображений? Даже я до недавнего времени об этом не знала, а ведь именно я помогла им сойтись.
– Маргрейв – мой друг. Мы вместе учились в школе. Обычно он проводит время где-то в Африке, но иногда приезжает на континент и, когда появляется в Париже, заглядывает ко мне.
– Понятно. Так что, именно брак Маргрейва навел вас на мысль о таком же пути?
– Ну, вообще-то нет. Я знал, что Маргрейв с супругой решили пожениться из материальных соображений, но в то время мысль о собственной женитьбе мне в голову не приходила. Собственно, я был твердо настроен вообще никогда не жениться.
– До тех пор пока отец не лишил вас денег?
– Да. – Николас с некоторым вызовом посмотрел в ее холодные глаза. – Именно так.
– И вам нужна жена с приданым, потому что его решение бесповоротно? Разве нельзя убедить его смягчиться, когда вы просто на ком-нибудь женитесь?
Николас пожал плечами.
– Мне сообщили, что он готов к этому при условии, что я выполню определенные его требования. А у меня нет ни малейшего желания эти требования выполнять.
– И что же это за требования?
– А вы не можете догадаться, учитывая все наши предыдущие разговоры о моих предпочтениях? Позвольте, я намекну, – добавил он, не дав ей ответить. – Лэнсдаун обожает навязывать свою волю всем без исключения, передвигает людей, как фигуры на шахматной доске. Я же, будучи человеком своевольным, не желаю ублажать его и становиться одной из этих фигур.
Белинда нахмурилась, обдумывая это.
– Значит, вы решили жениться, но сознательно выбираете женщину, которую он не одобрит? К примеру, девушку, принадлежащую к католической церкви. Или американку. И она должна быть богатой, потому что если он ее не одобрит, то деньги вам не вернет.
Разумеется, это была далеко не единственная причина, но Николас подумал про Кэтлин и решил не вдаваться в подробности.
– Да.
Белинда чуть склонила голову набок, задумчиво на него глядя.
– Вы в своей жизни всегда поступаете вопреки тому, чего хочет ваш отец?
– Так часто, как это только возможно. Полагаю, вы находите это ужасным.
– Нет, – негромко ответила она. – Я нахожу это печальным.
Николас заметил в ее взгляде намек на сочувствие, и это ему не понравилось. Стало больно где-то глубоко внутри, в чем ему было неприятно признаваться.
– Печальным? – эхом повторил Николас и вызывающе улыбнулся. – Совсем напротив, раздражая Лэнсдауна, я испытываю искреннее наслаждение.
– Да, полагаю, так и есть, – согласилась Белинда, ничуть не удивившись.
Николас заерзал на сиденье.
– Черт побери, Белинда, – досадливо воскликнул он, – да что же в вас есть такое, что вечно вынуждает меня ощущать себя жуком, наколотым на булавку?
Она слегка улыбнулась.
– Почему вы не любите говорить о себе?
– Да вы на себя посмотрите! – возразил он, обрадовавшись возможности сменить тему. – Держу пари, многие гадают, что же скрывается под вашей внешней оболочкой. Во всяком случае, я об этом думаю.
Белинда перевела взгляд на свои колени.
– Не понимаю, о чем вы.
– Нет? Позвольте, я объясню. – Николас опустился перед ней на колени, не обращая внимания на то, что она дернулась. – Вы такая холодная, можно подумать, у вас даже масло во рту не тает. Но… – Он помолчал, уперся ладонями в жесткую кожу сиденья около ее бедер. – Но это только маска, верно?
Трабридж подался вперед, животом задев ее колени, и от этого прикосновения глубоко внутри медленно начало разгораться желание. Николас понимал, что вступает на опасный путь, но сейчас это ему было безразлично.
– Я мало что знаю про вас, Белинда Федерстон, – пробормотал он, – но одно знаю точно. Под этой чопорной, ледяной внешней оболочкой вы пылаете жарче, чем адский огонь.
Ее бровь взлетела вверх, словно этим Белинда пыталась запугать его.
– Думаю, любая женщина, чопорная ли, пылкая или нет, сочтет вашу теперешнюю близость попыткой заигрывать с ней, что означает – вы нарушаете свое обещание, данное меньше недели назад. Вы всегда так легко нарушаете обещания, данные женщине?
Этими словами леди Федерстон разбила его наголову, и они оба это знали. Николас снова сел на свой диванчик, мысленно проклиная себя за то, что дал ей это смехотворное обещание. Теперь он мог лишь смотреть, как она открывает свой сафьяновый дорожный саквояж, вытаскивает из него книгу, кладет ее на колени и начинает читать. Разговоров, очевидно, ожидать не стоило, и Николаса словно отбросило назад, в то время когда он только садился в поезд с восхитительной Белиндой напротив, не имея возможности хоть как-то отвлечься.
