– Бизнесом? – хором спросили обе дамы.
– Именно. Могу дать адрес, где их, скорее всего, можно найти, но не уверен, что Коммершал-роуд – подходящее место для дам.
Коммершал-роуд? С каждой минутой ситуация становилась все более интригующей. Настолько интригующей, что Белинде уже было все равно, что там за местность. Она твердо решила отыскать их и посмотреть, что они задумали.
– Буду вам очень благодарна за адрес, лорд Коньерс. Спасибо.
Полчаса спустя Белинда с сомнением взирада на кирпичное здание на Коммершал-роуд, Челси, определенно знававшее лучшие времена. Что, черт побери, могут тут делать Николас и Сомертон? Какими бы ни были их планы касательно этого здания, в них входило улучшение его внешнего вида – вокруг как муравьи копошились рабочие, меняли разбитые окна, чинили крышу и латали дыры, образовавшиеся в местах, где раскрошились кирпичи.
Перед дверцей кареты появился Дэвис.
– Вы уверены, что хотите туда войти, миледи? – спросил он. – Стройплощадка – не самое приятное место для леди.
В этот момент Белинда заметила Николаса, мелькнувшего в одном из разбитых окон.
– Со мной все будет хорошо, Дэвис. – И отмахнулась от предложения кучера сопровождать ее. – Я ненадолго. Подожди меня здесь.
Белинда пересекла тротуар, кивнула двум рабочим, отскребавшим сажу с кирпичей по обе стороны двери, и вошла внутрь. После улицы ей показалось, что в доме очень темно, несмотря на множество окон, и Белинда несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к полутьме и можно было разглядеть, где же она очутилась.
Белинда попала в помещение, занимавшее весь первый этаж. С полдюжины рабочих передвигались между колоннами, расчищая бетонный пол от мусора, вытаскивая из окон зазубренные куски разбитых стекол, выметая из углов паутину и отмывая стены. Справа находилась простая лестница из проржавевшего кованого железа, а единственной мебелью были обшарпанный дубовый стол, стоявший в самом центре помещения, и два деревянных стула рядом с ним. Стулья с облупившейся краской составляли резкий контраст с висевшими на них превосходными шерстяными сюртуками.
Николас в одной рубашке склонился над столом, рядом стояли лорд Сомертон и двое рабочих, и все четверо обсуждали что-то, похожее на архитектурный план.
– К основной трубе мы присоединены вот тут, – говорил Николас, указывая на какое-то место на чертеже и сильно повысив голос, чтобы перекрыть грохот молотков и звон стекла. – Вестминстер заверил, что мы подключены. Так почему у нас нет воды?
Один из рабочих пустился в объяснения, начав рассказывать, как следует ремонтировать водопровод, а Белинда разглядывала внимавшего ему Николаса.
Его волосы, блестящие, рыжевато-коричневые даже в полутьме этого помещения, напомнили ей тот первый день, когда он явился с визитом, и снова вызвали ассоциации с солнцем, сияющим в каком-то экзотическом месте. Вид Николаса в одной рубашке напомнил о его мускулах, которые она видела в лунном свете в лабиринте. Желание вспыхнуло, разливаясь по всему телу, прежде чем Белинда успела что-либо предпринять, и вся ее решимость быть холодной, профессиональной и безразличной мгновенно испарилась.
Внезапно Николас словно почувствовал, что за ним наблюдают, поднял взгляд и увидел Белинду среди рабочей суеты. Он улыбнулся, и ее сердце упало куда-то вниз, вызывая головокружение, и с болезненной силой стеснило грудь воспоминание о робкой, косноязычной девушке на веранде отеля «Гранд Юнион». Белинде захотелось отвернуться, исчезнуть, стремглав помчаться прочь, но она, кажется, утратила способность распоряжаться собственным телом и могла теперь только стоять там, счастливая и испуганная до смерти, и улыбаться ему в ответ.
– Сомертон, – произнес Николас, не отводя от нее взгляда, – у нас гости.
– Гости? – эхом повторил его друг и обернулся, чтобы посмотреть. – О, это же леди Федерстон!
Реакция виконта заставила Белинду оторвать взор от Николаса.
– Сомертон, – поздоровалась она, озарив его улыбкой. – Ваша мать будет рада узнать, что вы в полном здравии и не уехали в какие-то неведомые земли.
– Отец знает. Полагаю, это он вам сказал? Как это на него похоже – не потрудиться сообщить маме хоть о чем-нибудь. Она всегда последней узнает семейные секреты. – Сомертон улыбнулся Белинде в ответ. – Волнуется, да?
– Не так чтобы волнуется, – ответила леди Федерстон. – Скорее озадачена. И немного обеспокоена тем, что будут говорить люди, если узнают, что вы двое занялись коммерцией.
– Бедный папа. Теперь он получит нагоняй за то, что помогает нам.
– Я сделала все, что в моих силах, чтобы заверить вашу мать, что вполне допустимо титулованным джентльменам иметь деловые интересы. – Подходя к столу, Белинда огляделась. – Я вижу, что вы оба весьма заняты, но в чем смысл всего этого?
Прежде чем молодые люди успели ответить, снаружи раздался такой громкий свист, что Белинда, поморщившись, закрыла уши руками.
Работа моментально прекратилась. Рабочие положили молотки, сняли кожаные перчатки, отложили в сторону метлы. На лестнице послышался топот. Белинда невольно посмотрела направо и увидела шеренгу рабочих, спускающихся с верхних этажей. Они уважительно прикасались к своим кепкам, кивали Николасу и Сомертону и шли к выходу. Двое рабочих, стоявших у стола, последовали их примеру, и меньше чем через минуту в здании остались только Белинда и двое джентльменов. В помещении царило неловкое молчание. Сомертон переводил взгляд с Николаса на Белинду и обратно.
– Ну хорошо, – произнес он наконец, потирая руки. – Думаю, я тоже пойду. Если я хочу сегодня уехать в Кент, должен успеть на вечерний поезд, а у меня еще вещи не собраны. Ты поедешь в Хонивуд этим же поездом?
– Нет, завтра. Хочу до отъезда отдать кое-какие распоряжения десятнику, раз уж меня не будет четыре, а то и пять недель. Сколько ты собираешься пробыть в Аркадах?
– Всего две недели. До моего возвращения назначаем здесь старшим Дженкинза, так? – Николас кивнул, и Сомертон повернулся к Белинде. – Леди Федерстон.
Затем взял свой сюртук со спинки стула и ушел, оставив их с Николасом наедине. В уголках губ еще играла улыбка, когда тот поднял взгляд.
– Так приятно видеть вас, Белинда.
От этих слов откуда-то в душе стало разрастаться ощущение счастья, распирая грудь так сильно, что стало тяжело дышать. Белинде тоже хотелось сказать, что она рада его видеть, но слова застряли в горле, словно их удерживала, казалось, давно исчезнувшая девичья робость. Белинда посчитала нужным отвести взгляд, но даже рассматривая помещение, она чувствовала, что Николас по-прежнему смотрит на нее.
– Значит, – произнесла Белинда наконец, с трудом выталкивая слова, – вот чем вы занимаетесь, вместо того чтобы отвечать на мои письма.
– Я ответил на ваше письмо.
– Только на первое.
– А что, вы мне и после этого писали? – Николас рассмеялся. – Простите, на этой неделе я был так занят, что едва мог выкроить время, чтобы перекусить и поспать. А письма не просматривал.
