Лонгмор никогда не смотрел на нее так, но Софи сказала себе, что он – другой. Поэтому мог владеть чувствами так же хорошо, как и она. Следовало внимательно его изучать, чтобы заметить, как сверкали темные глаза, когда он рассматривал ее пристальнее обычного. Тогда уголки его губ чуть поднимались и…
Она вздрогнула, вспомнив, когда Лонгмор в последний раз смотрел на нее так. Всего несколько часов назад. За мгновение до того, как поцеловал. Ох, плохи ее дела…
Если бы не леди Клара, – а времени на ее спасение почти не оставалось, – Софи легко могла бы натворить из-за Лонгмора множество глупостей. Например, плакала бы в подушку по ночам. Или писала бы тошнотворные стихи о Любовниках, Разлученных Судьбой. Или же цитировала бы целые сцены из «Ромео и Джульетты». Но у нее не было времени на подобные глупости. Ей приходилось играть роль Клеопатры при Марке Антонии – Аддерли. Врочем, она никогда не считала Марка Антония достойным царицы египетской. И всегда находила этот союз немного странным. Но, как бы то ни было, ей предстояло сыграть роль коварной обольстительницы, а это требовало терпения.
Тут слуга, стоявший у двери номера, сообщил, что лорд Лонгмор ждет ее в гостиной. Сердце Софи гулко забилось. Ах, она-то думала, что у нее будет время отдохнуть и собраться с мыслями до приезда графа. Сохранять спокойствие в его присутствии – это совсем не просто. Слишком часто она чувствовала, что он читал ее мысли. Как в тот раз, например, когда она перед ним раздевалась. Разумеется, она не возражала против того, что он видел ее нагой. Но очень нервничала из-за того, что он видел ее насквозь.
И вот сейчас… Все время держать себя в руках – это почти невозможно. Особенно после утомительного вечера с лордом Аддерли. Общаясь с ним, Софи не торопилась. Приходилось обдумывать каждое слово и одновременно держать его близко, но не слишком. И действовать осмотрительно, чтобы направить его мысли в нужное русло. Это все равно что танцевать с мужчиной, у которого обе ноги левые. Он пытался исподволь дать ей понять, что охвачен страстью. А она делала вид, будто ничего не понимала. Играть такую роль – тяжкий труд! К тому же отнимающий гораздо больше времени, чем она рассчитывала.
Но все же она добилась успеха, и это – главное. Успех – вот что воодушевляло ее, когда она вплывала в гостиную.
Горничная, находившаяся в комнате, тут же отошла к порогу. Лонгмор же стоял у окна с бокалом в руке. Темные волосы были взъерошены, а галстук помят. Возможно, он подрался или спал в одежде. Выглядел абсолютно неприлично! А глаза опасно блестели.
Софи взмахом руки отослала горничную.
– Идите спать, – сказала она. – Я позову, если понадобитесь.
Когда за девушкой закрылась дверь, Софи сняла перчатки.
– Похоже, о тебе позаботились, – заметила она, увидев, что графин, стоявший на столике, на три четверти пуст.
– Меня покормили и наполняли бокал. Где, черт возьми, тебя носит?
Мадам бросила перчатки на ближайший стул, отстегнула мантилью и швырнула ее поверх перчаток (модистки аккуратно складывали вещи и убирали в специально отведенные для них места; знатные же леди предоставляли это слугам).
– Сколько ты выпил? – проворчала Софи. – Кстати, ты не забыл, что я ужинала с лордом Аддерли?
– Нет, разумеется. Хм… а который час? – Он вынул из кармана часы и открыл крышку. – Половина первого. Что же ты делала все это время?
– Отвлекала его.
– Но ты сказала, «на два часа».
– Я сказала, что дам тебе не менее двух часов на поиски.
– Нет, ты сказала иначе.
– Какая разница? Или ты расстроен, потому что пришлось слишком рано прервать поиски?
– Не важно.
– Не важно?.. Но я только из-за этого пошла на свидание!
– Очевидно, нет, – буркнул граф. – Очевидно, ты нашла, чем себя занять!
Софи кивнула.
– Да, совершенно верно.
– Не терпится узнать, чем именно, – проворчал Лонгмор.
Она не собиралась описывать все маневры и контр-маневры, которые пришлось пустить в ход. Не стоило учить мужчин, особенно этого, искусству манипулирования сильным полом.
– Того, о чем ты думаешь, не было, – заявила Софи. – И вообще, почему ты злишься на меня? Еще раз повторяю: я не леди Клара, у которой не хватило ума воспротивиться дерзкому лорду, который увел ее на террасу. Я не столь наивна!
– Все равно…
– Ничего не случилось и не должно было случиться, – продолжала Софи. – Я не настолько глупа, чтобы допустить… что-либо. – Ей хотелось хорошенько встряхнуть его. Неужели он считал ее такой дурой? Как он мог подумать, что она настолько неразборчива? – Учитывая твое дурное настроение, могу заключить, что твоя миссия закончилась неудачей. Или ты нашел что-то похуже, чем мог представить? Полусгнившие останки в подвале? Или же…
– Комки пыли под кроватью. И то, что, возможно, было дохлой мышью. Точно не знаю – не прикасался к этой гадости. Судил исключительно по запаху. Вполне возможно, это просто чулки твоего поклонника.
– Ты что-то искал под кроватью? – удивилась Софи. – Но почему не заставил Фенуика? Он меньше и голову бы не ушиб. – Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться; ей представился огромный Лонгмор под кроватью. Как только он там поместился?! – О, неужели ты действительно ударился голову? Дай посмотреть… Следовало бы приказать слугам принести льда. Сейчас пошлю.
Лонгмор отступил на шаг и буркнул:
– Не ушибся я. Знаю, как забраться под кровать, чтобы не удариться. Не раз там лежал… Я старался не двигаться, пока слуга со служанкой, пользуясь отсутствием хозяина, совокуплялись, прислонившись к гардеробу. А в нем прятался Фенуик… – Граф отвернулся, подошел к графину и наполнил бокал.
Софи молча смотрела на него, живо представляя только что описанную сцену. Она кое-что знала о таких вещах. Видела картинки. Но оставалась холодна, испытывая в основном любопытство.
И вот сейчас Софи пыталась отгородиться от подобных мыслей, но все равно видела – да-да, видела! – как Лонгмор, обнаженный, входит в нее, заставляя испытывать ощущения, неизведанные ранее… такие безумные, такие приятные, что от них становилось почти больно.
Ее окатило жаром при одном лишь воспоминании об этом. Захотелось подбежать к окну, распахнуть его и высунуться наружу.
А что если… Что если подбежать к нему и заставить снова сделать это, чтобы он коснулся ее, поцеловал, а потом овладел ею и стер из памяти вкрадчивый голос Аддерли?..
Заставив себя сочувственно улыбнуться, Софи спросила:
– Но тебя не разоблачили?
– Я мог бы во весь голос запеть «Боже, храни короля», но они и тогда бы ничего не услышали, – с усмешкой ответил граф. – К счастью, в таком положении трудно оставаться долго, поэтому они не задержались. Весело посмеялись и вышли, возможно, для того, чтоб повторить представление в соседней комнате. Я не пытался выяснить. Вытащил Фенуика и вместе с ним выбрался из дома.
