Пожилая леди снова умолкла. Все остальные ждали, затаив дыхание.
– Однако… вы оказали мне огромную услугу. И были очень добры, да, очень добры. Хотя, конечно… С вашей стороны все это крайне вызывающе. Но вы, по крайней мере, вполне презентабельны. К тому же ваша сестра – герцогиня, и это весьма существенно. А Гарри… Уж если он что-то вбил себе в голову, его все равно не остановить.
– Этого тебе достаточно, Софи? – спросил Лонгмор. – Не совсем то, чего ты хотела, но думаю, это пока что лучшее, на что способна матушка.
Софи тихонько всхлипнула и прошептала:
– Достаточно. Я попытаюсь сделать так, чтобы леди Уорфорд полюбила меня, но пока… этого достаточно. Я сделаю все, потому что… Потому что без тебя мне так плохо…
С этими словами Софи бросилась в объятия любимого.
В пятницу, на следующий день после приема у королевы, последнего в этом сезоне, мисс София Нуаро и граф Лонгмор обвенчались по специальному разрешению в красной гостиной Кливдон-Хауса. Приглашенных было куда больше, чем на свадьбе герцога. На этот раз присутствовали не только сестры и племянница невесты, но и почти все тетушки Кливдона, лорд и леди Уорфорд и их пятеро отпрысков.
Спустя некоторое время, уже после свадебного завтрака, когда маркиз и маркиза вернулись домой и тихо размышляли о своем, сидя в гостиной, лорд Уорфорд внезапно спросил:
– Это на тебе… новое платье, дорогая?
– Даааа… – удивленно протянула леди Уорфорд; муж раньше никогда не замечал ее нарядов. Правда, украдкой «замечал» счета от модисток и иногда ворчал по этом поводу, но и только…
– Тебе очень идет, – проворчал он. – Напоминает о девушке, на которой я женился.
Маркиза покраснела.
– Правда?
Маркиз кивнул, поднялся и запер дверь гостиной.
За этими действиями последовали другие, совершенно вытеснившие из головы маркизы все мысли, имевшие отношение к внезапно обретенной невестке.
Новобрачные же после свадебного завтрака отправились в Ланкашир, поскольку сестры решили, что светскому обществу потребуется время, чтобы забыть лицо мадам де Вернон до того, как настанет пора познакомиться с новоиспеченной леди Лонгмор.
Супружеская пара остановилась в «Энджел-инн», в тридцати милях от Лондона. Там граф избавил супругу от одежды, сняв с нее все до последней нитки, а затем любил ее долго и страстно. Когда же он, обессилев, улегся с ней рядом, она высвободилась из его объятий и, приподнявшись, прошептала:
– Я должна кое-что тебе сказать.
– Как всегда, – хмыкнул Лонгмор.
– Нужно было признаться еще до свадьбы. Марселина возмутилась, узнав, что я молчала…
– Исповедь? – немного оживившись, граф приподнялся на локте. – Случайно, не убийство ли? Или безумный муж на чердаке? Но нет, ты была девственницей…
– Это единственная чистота, которая тебе досталась.
– Я не большой поклонник чистоты, – заверил супругу граф, с жадностью глядя на ее груди, сиявшие в свете лампы как две прекрасные луны. Но то были не полные луны, скорее, луны в третьей четверти, задорно вздернутые, как и прелестный носик Софи.
– Взгляни в мои глаза, – попросила она.
– Минуту. Я восхищаюсь твоими грудями. Наверное, я мог бы написать о них стихи. О том, как они великолепны. Тебе следовало бы позировать для статуи Венеры. Но я не желаю, чтобы десятки развратников пожирали тебя глазами. Уж лучше ты будешь только моей.
– Я люблю тебя, – сказала она невпопад.
– Так и следует. Я идеально тебе подхожу.
– Да, верно. Ты меня понимаешь. И поэтому я уверена, что ты все поймешь как надо.
– Звучит зловеще… – заметил граф.
– Тебя ничем не испугать. Взгляни мне в глаза.
Он повиновался.
– Ну? – спросила Софи.
– Удивительно синие. Необычный цвет.
– Это синий цвет Делюси.
– Очевидно, наследственная черта. Странно, что твоя старшая сестра – брюнетка с карими глазами. А вот ее дочь – синеглазка.
Софи молчала. Ее громные синие глаза округлились
– Это и есть исповедь? – поинтересовался Лонгмор.
– Да. Ты ЗНАЛ?
– Иногда, – сообщил граф, – и я могу сообразить, что к чему. Все эти намеки на твое прошлое… Я знал, что тут какая-то тайна. Но был слишком занят обольщением, чтобы пытаться что-то из тебя вытянуть. Зато сегодня все вдруг стало ясно.
– Сегодня? До, во время или после церемонии?
– Какая разница?
– Разница есть, потому что Марселина говорит, что я обманом женила тебя на себе.
– Это неправда. Хотя в противном случае было бы еще забавнее. Но в любом случае я точно знал, во что впутался. Все время знал. Знал, что ты ни на кого не похожа. И что с тобой не соскучишься.
– Да уж, никто никогда не называл Делюси скучными.
– Но я не видел картины полностью, пока вся ваша семья не собралась на свадьбу, все вместе – ты, герцогиня, Леони и Люси. Тут я вспомнил, что говорила леди Дарвич. Вспомнил, что ты ответила ей. Пошутила и сменила тему, пустившись в долгое и тоскливое описание платья моей сестры.
– Чтобы сбить тебя со следа, – пояснила Софи.
– И у тебя получалось. Но потом все стало ясно как день, и я подумал: «Клянусь Юпитером, ситуация становится все забавнее». От моей женитьбы высшее общество удар хватит. Все знатные дамы и лорды посчитают, что грядет либо революция, либо конец света. Я убедил самого соблазнительного дьявола в образе женщины солгать насчет любви, почитания и повиновения мне до конца жизни…
– Но это не ложь, – перебила Софи. – Если не считать той части, где говорится о повиновении.
– И она – Ужасная Делюси. Я понял, женился на целой банде Делюси. Мое сердце возрадовалось. И я едва не задохнулся, стараясь не рассмеяться.
Губы Софи дрогнули в улыбке.
– Я была совершенно уверена, что ты не станешь сердиться.
– Сердиться? Да это же прекрасно, идеально!
– Это ты идеален, – возразила Софи. – И думаю, заслужил награду за то, что не рассмеялся и нарушил торжественность церемонии.
– Но это едва меня не убило!
Софи снова скользнула в объятия мужа и прошептала:
– Но есть еще кое-что… – Она провела рукой по его груди – и дальше вниз… – Обещай мне…
– Все что угодно!
– Никто, – приказала Софи, – Не Должен Знать.
