– Аддерли может взять ее в одной сорочке! – взорвалась мать. – Он не лучше любого охотника за приданым! К тому же мерзкий соблазнитель! О, неужели я дожила до такого! Свежеиспеченный барон, потонувший в долгах из-за страсти к карточной игре. А его мать – ирландка, дочь содержателя гостиницы! Как только подумаю о том, что Клара могла заполучить самого герцога Кливдона, так сразу…
– Миледи, я настоятельно советую вам не думать об этом, – перебил Гарри. – Они принесли бы друг другу одни несчастья.
– Можно подумать, Аддерли сделает ее счастливой! – маркиза откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
– Клара возьмет его в узду, – пообещал Лонгмор. – А если не сможет его исправить… Ну, может быть, он свернет себе шею в какой-нибудь дикой скачке. Или же его переедет почтовый дилижанс, а Клара останется молодой вдовой. В общем, постарайся, мама, смотреть на вещи с оптимизмом, – добавил граф. Но ему следовало бы знать, что с матушкой подобная тактика не пройдет. Что она не поймет, шутит он или нет, и еще сильнее разозлится.
Клара же пошла более верным путем.
– Хотелось бы знать, что скажет леди Бартрам, когда услышит, что меня выдадут замуж без приданого. И даже без подвенечного платья! – воскликнула она в притворном ужасе.
Леди Бартрам с маркизой были яростными соперницами, но изображали лучших подруг. И сейчас маркиза надолго задумалась. После чего утерла глаза платочком и проговорила:
– Мои желания значения не имеют. Нужно учитывать положение вашего отца. Я постараюсь убедить его, чтобы позволил тебе купить подвенечный наряд. Но не у этих французских потаскух! Поедешь к миссис Даудни.
– Даудни?! У вас горячка, мама? Она же закрыла свой магазин… – Клара хотела еще что-то добавить, но осеклась, сообразив, что ей необходимо сохранять спокойствие, особенно в присутствии вспыльчивого брата.
– Это было временно, – отрезала мать. – Вчера она прислала записку и сообщила, что магазин вновь открыт. И слава богу! Так что поедешь к ней. Пусть твоя мораль и репутация лежат в руинах, но ты хотя бы будешь респектабельно одета.
– Хорошо, мама, – покорно кивнула Клара.
Гарри пристально взглянул на сестру, но та ответила предостерегающим взглядом.
Тем временем в доме № 56 на Сент-Джеймс-стрит сестры Нуаро, не веря собственным глазам, взирали на следующее объявление: «Сегодняшний “Спектакл” появился в продаже только после открытия магазина».
Утро выдалось на редкость хлопотным, и сестры едва нашли время просмотреть газеты. Но сейчас в демонстрационной комнате дежурила необычайно добросовестная старшая продавщица Селина Джеффрис, поэтому сестры поднялись в студию Марселины и склонились над ее столом, читая строчки на странице объявлений.
Выяснилось, что миссис Даудни счастлива сообщить, что закончила ремонт и вновь обставила и открыла свое модное заведение. Впрочем, Софи узнала об этом еще на вчерашнем балу и рассказала сестрам. Но те надеялись, что это всего лишь слухи. Увы, слухи оказались чистейшей правдой.
– Будь она проклята! – прошипела Марселина. – Нам следовало покончить с ней! Она ведь закрыла свою лавку. Сказала, что на ремонт, но уволила всех служащих. Я думала, она уползет из Лондона, эта гадюка!
Гадюкой была Хортен-Даудни, владелица магазина, известного в «Мэзон Нуар» как «Даудис»
[1]. Несколько недель назад стало известно, что она и ее управляющая поставили магазин сестер Нуаро на грань разорения. Но сестры воспользовались ее же приемами и обличили миссис Даудни как мошенницу и обманщицу. По крайней мере, так они считали.
– Ведь эта история с кражей моих эскизов должна была ее прикончить, – пробормотала Марселина.
– Она все свалила на портних, – пояснила Софи. – И сказала своим покровителям, что уволила всех и наняла новых.
– Чума на ее голову, – проворчала Марселина. – Кто знал, что эта жуткая Хортен настолько умна. Сумела-таки восстановить свою репутацию!
– Я бы на ее месте сделала то же самое, – заявила Софи. – Свалила бы все на служащих. Отремонтировала бы дом. И дала бы знать клиентам, что стала жертвой неблагодарных портних. Ну а потом послала бы клиентам личные приглашения еще до появления объявления в газете.
– Скверно, – покачала головой Марселина. – Сколько же заказчиц мы потеряли, а?
Софи с Леони переглянулись.
– Все еще хуже, чем я думала! – воскликнула Софи.
– Леди Уорфорд – огромная сила! Грозный враг. Никто не захочет покупать в магазине, попавшем в ее черный список, – пояснила Леони.
– Но Даудни же отвратительно шьет! – возмутилась Марселина.
– Леди Уорфорд так не считает, и ни у кого не хватает храбрости открыть ей глаза. – вставила Софи. – Впрочем, большинство не более разборчивы, чем она. Похожи на овец. Она – вожак, а они следуют за вожаком.
– Похоже, она ненавидит меня, – пробормотала Марселина.
– Да-да, ужасно. Жгучей ненавистью. Той самой, которую люди ее положения обычно приберегают для анархистов и республиканцев, – съязвила Софи.
Марселина принялась метаться по комнате.
– Все было бы не так плохо, если бы леди Клара скомпрометировала себя с более достойным джентльменом. Она могла бы сама стать законодательницей мод и помогла бы нам приобрести клиентуру среди молодого поколения. Но она выбрала совершенное ничтожество! – Тяжко вздохнув, Марселина вернулась к столу для рисования. Отодвинув газету, она взяла альбом и стала что-то набрасывать размашистыми, резкими линиями. Приподняв голову, вдруг спросила: – Скажи мне правду, Леони. Что нас ждет:
– Разорение, – тотчас ответила младшая сестра.
Никто и словом не обмолвился о муже Марселины, который сто раз мог бы купить их магазин на те деньги, что завалялись у него в карманах. Они не хотели быть купленными. Это был ИХ магазин.
Три года назад сестры Нуаро приехали из Парижа, потеряв все. Приехали с больным ребенком на руках. Приехали, имея лишь несколько монет – и таланты. Выигрыш Марселины за карточным столом позволил им начать свое дело. И теперь казалось, что она своим замужеством уничтожила все, ради чего все они работали. Уничтожила из-за любви.
Но Марселина имела право любить и быть любимой. Ведь она так много работала! Столько всего вынесла и так заботилась о них! Она заслужила счастье!
– Нам и раньше грозило разорение. – Софи пожала плечами. – Это не хуже, чем Париж и холера.
– Мы и здесь выживали в катастрофах, – заметила Леони.
– С помощью Кливдона. Хотя принимать ее мы не хотели. А согласились лишь потому, что иного выхода не было, – пробормотала Марселина.
– Но мы подчеркнули, что это кредит, – напомнила Леони.
– А вот долг мы теперь, похоже, не сумеем выплатить, – пробурчала Марселина, не переставая рисовать, – Мало того, нам придется брать новый кредит! Или признать свое поражение. Леони была права: мы откусили больше, чем можем проглотить.
