— Брат? Родной брат?
— Опять же точно не скажу. И за слова не поручусь. Но один раз промелькнуло у Маши в разговоре одно мужское имя — Валентин. Я заинтересовалась. Спрашиваю, что за Валентин такой?
— А она?
— Маша мне тогда и объяснила, что никакой это не кавалер ее бывший или там любовник, а брат.
— Так и сказала?
— Ну да. И больше ни гу-гу. Ни кто он такой, ни где трудится, ни что из себя представляет.
Леся задумалась. Все это выглядело довольно таинственно. Бедная маленькая сиротка выходит замуж и покупает себе в качестве развлечения конюшню. Дорогая, между прочим, по нынешним временам забава. Никакого дохода не дает, одни вложения. Это раньше разведение породистых скакунов приносило владельцам ощутимый доход.
Да, может быть, оно и теперь приносит. Но только не сейчас и не в нашей стране. И не разводила лошадей Маша. У нее своих было пять штук! Но не на племя, а так — для души. Остальные лошади появились в конюшне от разных хозяев. И ощутимого дохода, насколько понимала Леся, тоже владелице конюшни не приносили. Если же что и оправдывали, так это свое содержание.
А про остальное — свет, газ, аренду и прочее — приходилось думать Мане. И выкручиваться, как может. Но не было похоже, что Машу слишком уж удручало ее материальное положение. Напротив, она выглядела полностью довольной.
— И откуда же у нее тогда денежки?
Леся даже не заметила, что начала думать вслух. Этим немедленно воспользовалась Димина мама:
— Мане все бабушка оставила.
— Ага! Значит, бабушка у нее имелась?
— Да. Только теперь уже умерла.
— Какие-то мрачные совпадения, вы не находите? — задумчиво спросила Леся у Зинаиды Павловны. — Сначала бабушка отошла в мир иной, потом родители, опять же брат, про которого ваша невестка предпочитает умалчивать.
— Несчастливая она, наша Машенька, — сокрушенно согласилась Зинаида Павловна. — Бедная девочка. Мне так ее жаль. Впрочем, она и не скрывала, что приносит своим близким несчастья.
— Да уж. Вот теперь и Дима…
Леся ляпнула и прикусила язык. Но было уже поздно. Зинаида Павловна ухватилась зубами и когтями за эту тему.
— А что Дима?! Что с ним такое?
Кира метнула на подругу яростный взгляд. И что за длинный язык! Ясно же, что теперь обеспокоенная мать не сможет ни о чем другом говорить, только о сыне. А узнав, что он в больнице, помчится к нему. И ничего они про Машу не узнают. Так и случилось. Зинаида Павловна быстро вытрясла из растерявшейся Леси всю информацию о том, что случилось с Димой.
— Ой, не надо было ему с этой Машкой связываться! — завопила она, мигом сменив тон. — Все беды от нее! Дрянь! Оторва! Из-за нее мой Димочка теперь в больнице! Знает, дрянь такая, что беды на ее близких сыплются, так и сидела бы себе в девках! За что же муж-то страдать должен?! А вы тоже хороши! Приехали и молчали!
В общем, ситуация накалялась. И подругам пришлось ехать вместе с Зинаидой Павловной в больницу к Диме. Дорога была не из легких. Женщина билась в истерике. И к тому же была готова обвинить всех на свете в том, что случилось с ее сыном.
В больнице выяснилось, что хотя Дима и не приходил в себя, но состояние у него стабильное. И есть надежда, что он выживет. Хотя и не стопроцентная. В больнице Зинаиду Павловну отловил следователь, который пожаловал сюда, чтобы проведать пациента и оставить рекомендации врачам, как им нужно поступить, если появятся родные Димы.
— На ловца и зверь бежит! — радостно сказал он, узнав, что имеет дело с матерью потерпевшего. — Пройдемте. Побеседуем.
И он увлек женщину за собой. При этом на подруг он глянул совсем неприветливо. И они не осмелились последовать за Зинаидой Павловной. Но не беда. Она закончила разговор со следователем и все равно пришла к подругам.
— Хочу перед вами извиниться.
— За что?
— Это ведь вы спасли моего мальчика. Следователь мне все рассказал! И как вы к нему среди ночи примчались. И как врачей вызвали. И как умереть ему не дали.
— Ну, мы…
— Спасибо вам!
— Мы только…
— А вот Маньку я прокляну!
— За что?
— Как это за что? Я так поняла, следователь подозревает ее в том, что она Диму… что из-за нее Дима… — срывающимся голосом произнесла она. — Что он теперь тут лежит. И то ли умрет, то ли жив останется, но инвалидом, это еще неясно. Разве вы не знаете?
— Мы ничего не знаем. Мы сами ищем Машу.
— А ее и искать нечего! Дома она!
— Нет. Там ее нету!
— Дурочки! — фыркнула Зинаида Павловна. — Думаете, у Маньки одна только квартирка? На конюшне?
— А разве нет?
— Нет. У нее и в городе отличная квартира есть. В центре города на Малой Садовой улице. От родителей осталась. Четыре комнаты, огромный холл, кухня почти двадцать метров, ремонт, хрусталь, ковры, антикварная мебель!
— Вы это все своими глазами видели?
— Не сама. Мне Дима рассказывал.
— И почему же Маша не живет в этих хоромах, а предпочитает ютиться на конюшне?
— Вы чего полегче спросите! — злобно буркнула Зинаида Павловна. — Машка — она вообще с большим приветом. Вместо мозгов ветер!
— И вы знаете адрес этой квартиры?
— А как же? Димочка мне все рассказывал. И уж такие вещи тем более.
Подруги не вполне поняли, какое дело могло быть Зинаиде Павловне до квартиры ее невестки, которую та получила от своих покойных родителей. Но уточнять не стали. И так было видно, что отношение к Мане у Диминой мамы строится по простой схеме: стелится Маня ковриком под ноги своему мужу, значит, молодец, хорошая невестка. А чуть взбрыкнет, так уже сразу — дура несчастливая.
— Адрес я следователю назвала, — разочаровала подруг Зинаида Павловна. — Так что возьмут они Машку. Там она прячется, больше ей быть негде.
— А брат? К брату она не могла податься?
— Вряд ли. С братом у нее, я так поняла, какие-то сложные отношения. Он с ней почти не общается.
Подруги переглянулись. Хорошо, если Машка окажется у ментов. Так ее жизни ничего не грозит. Но оставался все же невыясненным вопрос, кого еще собирался утопить Дима на кораблике? Ведь речь шла о двоих! О Маше и еще о ком-то. О ком же?
— А нам адрес Машиной квартиры дадите? — спросила Кира у Зинаиды Павловны. — Хотим с соседями потолковать.
— Дам.
Записав адрес, подруги собрались уходить. Зинаида Павловна с ними не пошла. Она собиралась бдеть у постели своего сына. А подругам делать в больнице больше было нечего. Но перед уходом Кира все же задала вопрос, который не давал ей покоя:
