«Кстати, ученые! – осенило Плюха. – Если получится найти лабораторию вместо Новоромановска, это тоже неплохо». В самом деле, если он встретится со своими добрыми знакомыми, то, во-первых, сможет худо-бедно вооружиться для дальнейших действий, а во-вторых, он расскажет им о случившемся и о том, что принимает их предложение работать вместе – а что ему еще остается? Только он предупредит их, что будет отлучаться, потому что поиск выхода из Зоны станет для него первоочередной целью. Понятно, лишь после того, как он найдет Илону и Блямса – хотя, пока они не отыщутся, он к ученым и не вернется.
Но, поскольку Плюх не имел понятия, в какой стороне находится лаборатория, выбор направлений для него не уменьшился. Поэтому он, не ломая больше понапрасну мозги, бросил первый камешек вправо. Как говорится, наше дело правое…
Камень пролетел метров пять и упал вполне обычно. Космосталкер осторожно, мелкими шажками, двинулся к нему. Чтобы не расходовать напрасно «боезапас», Плюх поднял тот же самый камешек и швырнул его снова. Теперь разведчик переставлял ноги чуть быстрее. А когда количество бросков перевалило за десяток (он использовал теперь другие камни, поскольку первый, а за ним и второй затерялись в пожухлой траве), Плюх передвигался уже вполне обычным шагом.
«Может, тут и вовсе нет аномалий? – подумал он. – Шершень ведь говорил, что в Зоне есть места, где почти не встречаются артефакты. Почему не быть и таким, где не встречаются аномалии?»
Тут в голову космосталкера пришла новая мысль. То, что нет аномалий – это, безусловно, хорошо, даже здорово. То, что нет артефактов, для него, как бы, особого значения не имеет, собирать их сейчас не входило в его планы. Но ведь если нет артефактов, то нет и сталкеров, которые за ними охотятся. И с одной стороны, это тоже хорошо. Зачем ему лишние неприятности? Конечно, взять с него нечего, кроме, разве, одежды, да и то слишком приметной и яркой для прогулок в Зоне, но Плюх уже имел опыт общения с разными сталкерами, и прекрасно понимал, что убить безоружного чужака для некоторых из них не сложнее, чем прихлопнуть комара. Даже намного проще, потому что комары в Зоне отчего-то не водились вовсе. Но с другой стороны, встретить сталкера, желательно одиночку – больше шансов, что на рожон не полезет, – это возможность выяснить, где находится Новоромановск… Нет, лучше все-таки лаборатория – это не вызовет подозрений и лишних вопросов. «А найти ее желательно как можно скорее, – сглотнул Плюх, – потому что уже сильно хочется есть. А пить – лучше и не думать, насколько сильно».
Но было и кое-что еще, что упустил косморазведчик третьего класса, и теперь, вспомнив об этом, он лишь скрипнул зубами, пообещав себе, что если вернется домой, подаст рапорт начальству с просьбой понизить ему классность в связи с несоответствием и всяким таким прочим. Он, ёхи-блохи, забыл, что вот-вот наступит ночь!.. Да, в Зоне с ее постоянно закрытым темно-багровыми тучами небом было невозможно определить, вечер это или утро, а часов у Плюха не было. Но ведь по событиям текущего дня он мог бы… нет, он должен был ориентироваться хотя бы примерно, какое «на дворе» время суток! Сейчас же, вот, сориентировался. А сделал бы это сразу, как грохнулся в ложементе обратно в Зону, и понял бы, что вылезать не следует. Заночевал бы в безопасности и определенном уюте, а уже утром отправился бы в путь-дорогу.
Ну а теперь что? Бежать назад, к ложементу?.. Так-то, вроде, еще и не очень далеко ушел, но если ночь застигнет его среди багровых деревьев с щупальцами вместо ветвей, то в темноте ему будет от них не отбиться. Поэтому Плюх решил идти вперед, пока не опустится тьма, а тогда уже ложиться прямо на землю и попытаться заснуть, в надежде, что никто его не съест. А съест – так еще и лучше, потому что голод и жажда уже такие, что впору пальцы начинать откусывать, запивая собственной кровушкой.
Ночь и впрямь не заставила себя долго ждать. Как и всегда, стемнело в Зоне быстро, будто погасили свет в зрительном зале. Треск разрывающих тучи бесчисленных сполохов сменился шипением, да и сами молнии потеряли свою яркость и мощь. Это вызывало у Плюха недоумение: как может статическое электричество реагировать на освещенность? Или же данные атмосферные явления тоже были не обычными вспышками света, а чем-то вроде живых существ?
Впрочем, сейчас у разведчика не получалось чему-либо по-настоящему удивляться. Ему хотелось пить, есть, а когда он вытянулся на сухой, твердой земле, то понял, что еще и спать. Вернее, он и понять этого не успел, потому что заснул сразу, как только лег и уткнулся лбом в сгиб локтя.
Снилась Плюху всякая чушь – такая, когда большая часть забывается сразу, а меньшую самому потом вспоминать стыдно, не то чтобы кому-то рассказывать. Вот, например, Машечка снилась. Нет, саму бывшую возлюбленную разведчик чушью, конечно, не считал. Зато от чувства вины перед ней готов был провалиться сквозь землю даже во сне. Тем более, Машечка так смотрела на него печальными, болотного цвета глазами, что хотелось взять лопату и ускорить процесс проваливания.
А Машечка во сне возьми да и скажи:
– Не переживай, Егор, все нормально. Будь счастлив с ней и не думай обо мне, я ведь уже умерла.
– Нет-нет, что ты такое говоришь?! – то ли крикнул, то ли простонал Плюх, вытянув к девушке руки. – Ты же рядом, живая!
Вот только дотронуться до нее он никак не мог, хотя Машечка и впрямь была совсем рядом, но почему-то и необъяснимо далекой одновременно.
– Не старайся, Егор, – сказала она, – ты меня уже потерял. Ищи ту, которую еще можешь найти.
– Но ты ведь… ты ведь пошутила, что умерла?.. Ты сказала это фигурально, в том смысле, что умерла для меня?
– Ты до сих пор ищешь в этой жизни смысл, Егор? – отбросив со лба темную челку, усмехнулась Машечка. – Ты и правда думаешь, что живешь? Ты считаешь, что все мы и все, что вокруг нас, – это на самом деле?.. Ты даже ничем не пахнешь, косморазведчик третьего класса! – Нет, это сказала уже не Машечка. Вместо нее перед Плюхом стоял его наставник из Академии – Михаил Гусев, позывной Выкрутас – невыносимо придирчивый и дотошный, хоть и неплохой в целом дядька.
Выкрутас и впрямь начал обнюхивать косморазведчика, а когда добрался до рук, даже лизнул ладонь шершавым, как наждак, языком.
– Вот только без этого, ладно?! – отдернул Плюх руку.
Выкрутас недовольно заворчал, а потом вдруг утробно рыкнул, обдав разведчика тошнотворным смрадом.
Плюх невольно шарахнулся в сторону, проснулся и открыл глаза. Ночь еще не закончилась, но даже в самое темное время суток мрак не окутывал Зону полностью, небо ее не становилось черным, продолжая светиться мрачным багрянцем, изредка прошиваемым вялыми ниточками молний. При таком освещении лицо напарника можно было бы разглядеть, лишь уткнувшись в него нос к носу, но силуэт просматривался бы и с десятка метров, а если на фоне неба, то и вовсе издалека.
Сейчас же «напарником» космосталкера было нечто. Не человек – это точно, хотя бы уже потому, что был длиннее самого Плюха едва ли не вдвое. Именно длиннее, а не выше, поскольку вздымалось над землей не более чем на метр. А еще у этой твари фосфорически-зеленым цветом сверкали глаза. И разило от нее так, что даже оказавшись от незваного гостя в паре метров, разведчику хотелось зажать нос.
