На обед Белов остановился недалеко от впадения Сивы в реку Каму, по крайней мере пока всё походило на прежние места Бражинска и Бражинского района. За свою прежнюю милицейскую жизнь он успел отлично изучить окрестности родного города, было с чем сравнивать. Поднявшись на косогор, поросший поспевающей земляникой, он попытался что-нибудь увидеть вдали, но со всех сторон был окружён лесами, и никаких полей или лугов не проглядывалось. Надеясь на то, что рано или поздно встретит селение, скорее всего у слияния рек, Белов после небольшого перекуса продолжил свой поход. К шести часам вечера лодка подплыла к устью Сивы. На крутом берегу наш жених наконец заметил селение из десятка строений. Полагая, что хотя бы половина из них заселена людьми, он обрадовался и подплыл к мосткам, у которых качалась лодка-долблёнка.
Приковав свою лодку на цепь замком к бревну, путешественник прихватил немудрёное имущество в виде вещмешка и посоха-самострела, после чего стал подниматься вверх по склону. Его уже заметили, и гурьба детей бегала у домов, выкрикивая что-то не по-русски. Собрав всё своё мужество, призвав на помощь удачу, он мысленно перекрестился, не стал расстраиваться раньше времени и, не спеша, подошёл к домам. К этому времени навстречу уже вышли около десяти женщин разного возраста, трое-четверо мужчин и два старика с седыми бородами. Один седобородый вышел навстречу Белову и спросил что-то не по-русски.
– Добрый день, здравствуйте, мир вам, – громко ответил Белов.
– Здрав будь, – после некоторого сомнения ответил дедуля.
– Я ваш сосед, живу здесь неподалеку, выше по течению, приплыл познакомиться, – помогая себе мимикой и жестами, начал объясняться Белов. Дедуля явно понимал только половину сказанного, но разговор постепенно занялся. Взрослые отогнали сначала детишек, потом проводили гостя поближе к домам и сели на большое бревно.
Сели только мужчины, а женщины ушли сами, но недалеко, и стояли, тихо переговариваясь. Пытаясь объяснить цель своего приезда, Белов рассмотрел жителей подробнее. Все они были босые, одеты как индейцы, больше в замшу, чем в ткань. Судя по внешнему виду и проскальзывавшим знакомым словам, это были угры. У большинства стариков и старух на веках краснели трахомные язвы, глаза слезились. Вдруг вспомнилось, что трахому в угорских селениях победили лишь в конце шестидесятых годов двадцатого века. Радовало, что аборигены явно вышли из каменного века, даже появилась надежда оказаться в цивилизованных временах, хотя бы в средневековой Руси. На шее у некоторых женщин висели медные и серебряные монисты, жених похвалил себя за горсть прихваченной мелочи. Одежда аборигенов почти исключительно была из выделанной кожи, лишь женские платки были из ткани. Этакие индейцы, кстати, с подобным орнаментом и бахромой на рубахах и юбках. Вокруг женщин кружилась стайка собак, похожих на лаек. Опасавшийся агрессивности туземцев, Белов скоро убедился в своём явном превосходстве, вследствие чего, вероятно, хозяева и стали такими добрыми. Он, при своём росте сто восемьдесят два сантиметра, был на голову выше самых высоких мужчин селения. А старики и женщины строго дотягивали до его предплечья. Своей спокойной уверенностью гость, видимо, впечатлил хозяев, тем более, что молодёжь не спускала глаз с охотничьего ножа на поясе мужчины.
После первичного знакомства, в ходе которого Белов стал более-менее сносно понимать старика, наш путешественник решил намекнуть на ужин и возможный ночлег и достал из сумки почти все свои припасы – огурцы, помидоры, варёную свежую картошку, сушёную и копчёную рыбу, бутылку водки и десяток одноразовых стаканов. При виде этого мужчины быстро повели гостя к столам из струганных жердей, стоящим возле домов, крикнув женщинам подавать на стол. «Мужики везде одинаковы», улыбнулся про себя жених, который в предстоящем деле главный успех возлагал на последнее спиртное – две бутылки водки и три полуторалитровые бутылки пива, лучшее средство для общения с туземцами во все времена.
Мужчин за столом оказалось только семеро, ещё трое отроков лет пятнадцати стояли поодаль, но к столу не были допущены. Это обрадовало Белова, который после первых тридцати граммов водки, шокировавших аборигенов крепостью, полуторкой пива разбавил оставшуюся водку. После принятия ещё тридцати граммов крепкого «ерша» на брата он завёл разговор издалека, звучавший примерно так:
– Все вы люди хорошие, знаете, что должен делать настоящий мужчина. А настоящий мужчина должен построить хороший дом, привести в дом хорошую женщину и вырастить с ней много хороших детей. Вы согласны со мной?
– Мы, ну, да, – промычали молодые, а старые мудро помолчали, догадываясь, куда клонит чужак.
– Вот вы все уважаемые люди, у вас есть жены, – посмотрел на молодых угров Белов, будучи уверен, что главы семей обязательно женаты. И он не ошибся. Все угры подтвердили наличие жены, а один даже похвастал, что у него их две.
– Я уже не молодой, в бороде моей седые волосы, только сейчас я построил хороший дом недалеко отсюда. У меня большое хозяйство, и я могу взять жену своего племени. Но я уважаю всех вас и хочу взять женщину вашего племени, породниться с соседями. Что может лучше подружить соседей, чем женитьба?
Общее недоуменное молчание было ему ответом. А он перелил остатки «ерша» в полуторку и снова разлил, немного увеличив дозу. После того как мужчины выпили и некоторых с непривычки заметно повело, жених продолжил:
– Я понимаю ваше опасение, кто я, хороший ли сосед, смогу ли я достойно содержать жену?
Все дружно закивали головами. А Белов достал свой охотничий нож и пустил его по кругу посмотреть, потом то же самое сделал с топором. Когда всё вернулось к нему, он спросил, не сомневаясь в ответе:
– У кого из вас есть такое оружие? У меня оно есть и будет у отца моей жены.
После этого жених налил ещё, и дальше торг продолжался до полного усвоения напитка. Трудно сказать, или спиртное так повлияло, или профессиональные умения опытного сыщика расположить к себе людей. Но не прошло и пары часов, как его собутыльники были готовы отдать даже своих жён за право породниться с хорошим человеком. Но тот, сохранив самую ясную голову, показав на сумерки, окружившие селение, сказал, что жену будет выбирать завтра утром, и все стали расходиться. Двое мужчин пригласили гостя к себе в дом, он отказался, опасаясь классического разбоя, спать пошёл в лодку, которую благоразумно перегнал на другой берег речки Сивы. А для страховки поставил над лодкой палатку, вернее тент от неё, который хорошо скрывал спящего человека и давал ему пару секунд при возможном нападении.
Спал Белов вполглаза, к счастью, соседи оказались мирными, и проснулся он утром с головой на плечах и даже в своей лодке. После утреннего туалета жених снова переплыл к селению и поднялся к домам. Там уже вовсю горели очаги и готовилась пища, стол был накрыт, а жители празднично одеты. При появлении гостя женщины запели весёлую угорскую песню, в которой тот понял несколько слов, порадовавших его, а именно «мой», «любовь», «дом». Потом, пританцовывая, четыре женщины взяли жениха под руки и подвели к столу, вкопанному посреди селения, посадили на лавку.
