«А после того, как я попросила подарок, он так странно посмотрел на меня, как будто больше не хотел видеть».
«Я написала ему сотню сообщений, а он отвечал односложно! К чему все это приведет?»
«Почему, почему он так со мной поступает?»
Господи! Ты же не вещь, чтобы с тобой поступать. Поступай с собой сама!
Пожалуй, только Карина никогда не напрягала ее бабскими причитаниями. Может, поэтому с ней было легче, чем с остальными. Леся попыталась вспомнить, сколько лет они знакомы, но в памяти всплывали несвязанные фрагменты — так бывает, когда просыпаешься, постепенно осознавая реальность, но все еще продолжаешь видеть сон.
Изображение перед глазами исказилось, сузившись до длинного темного тоннеля, и Леся с ужасом поняла, что снова начинает бредить. Обоняние улавливало незнакомые запахи, фоном нарастал гул, и уносившее ее течение постепенно ускорялось, увлекая ее в призрачный, иллюзорный морок.
— Что с тобой? — издалека донесся озабоченный голос. — Ты в порядке?
Леся замерла, чудовищным усилием воли останавливая бурный поток, и медленно повернулась на звук.
— Ты побледнела, словно вот-вот бухнешься в обморок. — Карина потрогала ее лоб. — Я вызову «Скорую».
— Нет, — сипло пролепетала Леся. — Не надо «Скорую», все хорошо.
— Ничего не хорошо, — категорично ответила подруга. — Тебе нужна помощь.
Что-то насторожило Лесю в ее голосе. Поддавшись порыву, она вскочила со стула и бросилась к окну и выглянула во двор. К дому подъезжала карета «Скорой», а сразу за ней следовал автомобиль Виктора.
— Как ты могла? — Леся развернулась, затравленно глядя на Карину. — Я же доверяла тебе! Ты же ничего, ничего не знаешь!
— Я знаю, что ты нездорова. Тебе необходимо лечение, Олеся! Ты сама не понимаешь, что творишь.
— Виктор позвонил тебе, да? Ты с ним разговаривала, когда я к тебе пришла? — задохнулась Леся.
— Он заботится о тебе. Он предупредил всех твоих подруг, к кому, по его мнению, ты могла обратиться, сбежав из клиники. — Карина медленно отступала к двери, преграждая путь. — Это для твоего же блага.
— Ты ничего не понимаешь! — зло прошипела Леся. Она шагнула навстречу подруге, готовая ударить ее, возникни такая необходимость.
— А ты?
— Что я?
— Ты сама понимаешь? Отдаешь отчет происходящему? — Карина предприняла попытку закрыть дверь, но Леся рванула вперед, оттесняя подругу в сторону.
Они застыли друг против друга, как два боксера на ринге.
— Вы все сговорились, да? — Лесины ноздри трепетали от сдерживаемой ярости.
— Послушай себя, послушай! — выкрикнула Карина. — Пораскинь мозгами. Если против тебя целый мир, может быть, проблема не в мире, а в тебе самой, а?
— Мне всего лишь нужно было дозвониться до отца, — Леся сморгнула выступившие на глазах слезы. — Всего лишь…
— Ты что, действительно не знаешь? — Карина смотрела на нее с изумлением.
— Чего не знаю?
— Ты не знаешь!
Темный вихрь вновь закружил, опутывая ее, утягивая в глубокую воронку. Нет, нет, только не сейчас, не в самый неподходящий момент! Леся оттолкнула Карину и бросилась к выходу. Ей нужно успеть убежать отсюда до того, как мираж поглотит ее, утащит в иную реальность.
Она стремглав спустилась с лестницы и вынырнула из подъезда в тот миг, когда к нему подходили двое медиков.
— Олеся! Стой! Подожди! — закричал Виктор, но Леся даже не оглянулась. Она неслась по мокрому от дождя тротуару, свернула во двор, за гаражи, запетляла между деревьями, обогнула мусорные баки и укрылась в маленькой рощице, отделявшей жилой район от промышленной зоны.
Она продиралась сквозь густые ветви, вслепую перепрыгивая через кочки, спотыкалась и падала, вставала и бежала дальше, пока полностью не выбилась из сил. Она рухнула на травянистую почву, доползла на четвереньках до темнеющего в сумерках куста и свернулась клубочком.
Воронка выплюнула ее из тесного чрева прямо в чьи-то мягкие объятия. Леся озиралась по сторонам, но почти ничего не видела — ее окружали бесформенные прозрачные тени. Удушливый зной дрожал в воздухе, и где-то из глубины самой темной части миража — Леся нутром чуяла — на нее смотрели чьи-то каре-зеленые, болотные глаза.
И вновь, как и прежде, возникло странное чувство родства — словно она когда-то знала этого человека или, наоборот, предвидела их будущую встречу. Он был существом из иной вселенной, но это не пугало ее, не отталкивало. На какое-то мгновение все его чувства и эмоции открылись ей, стали понятны — и Леся ужаснулась тому, как глубоко испытываемое им страдание. Увы, она ничем не могла помочь ему, по крайней мере, сейчас. Ей вдруг стало отчетливо ясно: это не призрак, не химера, не плод больного воображения, это живой человек, чье бессознательное лежало перед нею как на ладони. Она разглядывала его как величайшую драгоценность, ошеломленная новым, неведомым чувством. Собственного тела больше не существовало, она превратилась в чистую энергию, способную осязать мельчайшие вибрации. Она уже не смотрела на мир со стороны — она сама являлась целым миром, в котором зараженные одинаковым вирусом субстанции притягивались, подобно магнитам, в попытке слиться воедино, стать сильнее, неизбежнее, смертоноснее.
«У нас с ним одинаковые болезни. Мы, как радиоприемники, настроены на одну частоту, наши электрические колебания идентичны, поэтому я так хорошо чувствую его», — осенило Лесю. И тут же заговорил разум: нет, это все нереально. Это фантазия, подстегиваемая страхом одиночества, рождает манящие образы.
Темнота вокруг трепетала, теряя насыщенность, заполняясь искрящимися фейерверками окон и фонарей. Ночной город — чужой, звучавший по-иному — простирался до самого горизонта, выбрасывая в стороны щупальца узких улиц и гулких шоссе. Автомобиль мчался по дороге, а за ним над черными деревьями плыл месяц. Тот, кто сидел за рулем, испытывал боль — такую сильную, что едва оставался в сознании. Она успела разглядеть его руки с разбитыми костяшками пальцев и забинтованные предплечья — и проснулась.
Сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи, в ветвях пели птицы, слабый ветерок ласково обдувал лицо. Леся зевнула и села, сонно озираясь. За ночь одежда отсырела, но воздух уже нагрелся, сглаживая дискомфорт. Издалека доносился шум автострады, в высоте монотонно гудели насекомые. Несколько секунд Леся рассеянно прислушивалась к умиротворяющим звукам, а затем вспомнила, где и почему находится.
О боже.
Она сбежала из психиатрической клиники. Побудившие ее на этот поступок причины еще вчера казались вескими и основательными, но являлись ли таковыми на самом деле? Леся опустила взгляд, уставившись на свои босые грязные ноги. Что же она творит? Разве разумный человек будет шляться по городу в таком виде с твердой уверенностью, что ей хотят навредить, тогда как никаких доказательств этому нет?
