Закончив, Ригор свернул грамоту и подвинул к Святославу:
– Налагай печать твою, княже.
Эльга откинулась к спинке сиденья и перевела дух. Глядя, как Святослав прикладывает печать, она повторяла мысленно: это все происходит на самом деле. Не пройдет и года, как она поедет за Греческое море. Первой из рода русского войдет не просто в город, который даже сам Вещий созерцал лишь снаружи, а в золотые царские палаты. Будет принята там как почетная гостья и духовная дочь. Кружилась голова, будто неведомая сила стремительно поднимала ее на высокую-превысокую гору, и весь мир земной, с лесами, полями, городами, белыми пятнышками парусов на реках она видела внизу, будто скатерть…
– Кого же ты возьмешь с собой? – спросил Мистина.
– Я поеду! – вскинулась Ута. – Уж я всю жизнь с тобой, как нитка за иголкой – хоть в темный лес, хоть в Золотое царство!
Эльга обменялась с ней понимающим взглядом: ведь к Князю-Медведю они ходили вдвоем, и обе несли по жизни проклятие разрыва с древним корнем. Уте путь в Царствие Небесное нужен был не меньше, чем самой Эльге. И разве могла она решиться на это без сестры, от колыбели самого близкого ей человека?
– И ты, отец, поезжай! – обратилась Ута к мужу. – А то дразнить будут, что жена дальше тебя побывала.
– А ты, Предславич, поедешь? – Эльга посмотрела на Олега. – С женой и с дочкой, – она улыбнулась Горяне.
Узнав, что можно будет креститься в самом Царьграде, та пока отложила свое намерение и ходила на службы на Ручей, оставаясь лишь до слов «Оглашенные, изыдите», но уже не сокрушаясь по этому поводу.
– И меня возьмите, – попросил Улеб, улыбнувшись отважной девушке, которая князю русскому предпочла Христа.
– И Предславу! – вспомнила Ута. – Только без чад, они там весь Царьград разнесут по камешку, не хуже Олеговой дружины! Может, старших двоих взять, они уже понимать будут.
– И моя старуха захочет поехать! – крикнул Острогляд сквозь общий смех. – Ради такого дела соберет в коробок свои кости старые!
– И Прибыславу надо позвать – чтобы видели греки, сколько у нас князей в родне! И Володею!
Бояре и родичи обсуждали, кого еще взять в путешествие, и выходило, что Эльгина дружина числом мало уступит той, которую приводили к стенам Царьграда Олег Вещий и Ингвар. Эльга улыбалась, пока ни с кем не споря: на подбор посольства еще есть без малого год, все успеет уладиться. А мысль ее уже летела вперед, обгоняя грамоту, которой теперь предстояло много дней плыть сперва вниз по Днепру, потом через море…
Ей представлялось, как грамота прибудет в Царьград. Вот Ждивой и Сигвид стоят в огромном помещении – во всю Святую гору величиной, а кругом на стенах все золото и багрянец. Вот подносят грамоту двум царям, в золотом платье с самоцветами сидящим на золотом престоле.
«Что? – удивленно говорит старший, седобородый Константин. – Русы? К нам хотят приехать русы? Просто в гости? Мы увидим их лица не сквозь личины шлемов?»
«Не может этого быть! – покачает чернокудрой головой его молодой красавец сын, Роман. – Русы никогда не приезжают разговаривать, они ездят только грабить. Что нам могут сказать эти разбойники?»
И оба царя посмотрят друг на друга в недоуменном ожидании. Им предстоит сделать важное открытие. Русь – это уже не просто дружина. В облике прекрасной женщины с ясными очами цвета смарагда перед ними предстанет Русская держава.
И что она скажет тебе, христианский мир?
Санкт-Петербург, июль 2016 г.
Послесловие
На этом многообещающем переломном моменте мы пока оставим Эльгу и поговорим об исторической основе той части сюжета, которая касается «последнего викинга на Руси». Полоцк (Витебская область, Белоруссия) известен в числе старейших древнерусских городов. Летопись даже помещает в него посадника от Рюрика, наряду с Туровом и Ростовом. Археология изначально подтверждала его солидный возраст. На месте Полоцка люди жили уже в VI–VII веках н. э. (селище на территории Нижнего замка); с последней четверти VIII века здесь появились носители культуры смоленских длинных курганов (то есть уже непосредственно летописные кривичи), и селище это перерастает в окольный город Полоцка. Первые укрепления (деревянные стены на краю площадки, укрепленные песчаным валом) тоже были сооружены довольно рано: их относят к банцеровской культуре, существовавшей примерно в VI–VIII веках. Впоследствии он слегка достраивался.
Исходя из этого, в литературе утвердился образ Полоцка как древнейшего племенного центра одной из трех ветвей кривичей и части пути из варяг в греки. Я тоже много лет держалась этого убеждения, считая Полоцк местом проживания исконных полоцких князей, и в нескольких циклах сочинила им родословную. Как легендарно-мифологическую (идущую от Крива-Велеса), так и человечески-конкретную, восходящую как минимум к началу IX века.
Но исследования последних лет внесли некоторые изменения в эту картину. Древнейшим поселением Полоцк остается по крайней мере из тех, которые живы по сей день (ведь имеется немало городищ, появившихся лет на двести раньше, но прекративших свое существование еще в догосударственную эпоху, даже до крещения Руси). Изменился скорее его статус. Археология опровергает утверждение летописи, будто некий княжий посадник, скандинав либо вообще кто-то посторонний, появился здесь в условное Рюриково время, то есть во второй половине IX века.
С середины IX века Полоцкая земля участвовала в международной торговле, связанной с арабским серебром, как тупиковое ответвление – по Двине ниже Полоцка эта торговля не шла, и немногочисленные свидетельства присутствия иноземцев (скандинавов) в низовья Даугавы попадали не по реке, а со стороны моря. Культурный слой самого Полоцка до середины X века крайне беден импортными изделиями. Небольшое укрепление на мысу в излучине левого берега Полоты расположено примерно в километре от ее устья, то есть далеко от места, удобного для причаливания судов. Размеры верхней площадки Полоцкого городища – 75 на 40 метров. Таким образом, поселение в начале своей истории было невелико, и речной путь особой роли в его жизни не играл. До середины X века укрепления Полоцка были незначительны – высота вала составляла всего метр-полтора. Начиная с этой даты вал неоднократно подсыпался и в XI веке стал достигать трех метров. На площадке городища культурный слой VIII–X веков невелик и сосредоточен в основном близ вала, что подчеркивает архаичность планировки. Найдено 4 арабские монеты. Таким образом, до середины X века будущий Полоцк был рядовым древнерусским поселением: городище, служащее своеобразным «сейфом» на случай неприятельского набега, но, возможно, в мирное время даже необитаемое, и селище (несколько) вблизи него.
На древнейшем участке полоцкого посада (селище у Нижнего замка) в слое с лепной керамикой (VIII–X века) совершенно отсутствуют бусы (что означает скромную роль торговли, поскольку стеклянные бусы все привозные). Зато бусины, датированные X–XI веками (не ранее X), найдены в количестве 142 штук.
