– Но мы же не будем девку прямо на войну посылать! – подала голос обеспокоенная Прибыслава. – Куда везти невесту, если на вас варяги идут! Вместо свадьбы выйдет побоище, и девка пропадет со всеми заодно!
– В это лето не дойдут до нас варяги, – покачал головой Велизар. – Они вон одну Зимигаль два лета пройти не могли, сейчас только к Летогали вышли – и ее года два будут воевать. Мы летиголу свою знаем: упрямая она и боевитая. Если давить – умрут, да не прогнутся. А за два года мы силу накопим, укрепимся.
– Если враги наши будут знать, что смолянские и полоцкие кривичи теперь заодно, побоятся с нами воевать! – подала голос Прияна.
Глядя на эту девушку в желтом платье из тонкой шерсти, никто бы не подумал, что еще вчера она плясала в берестяной личине и огромном венке из колючих стеблей боронец-травы. Вид у нее был суровый и решительный: она уже видела себя княгиней, чью землю осаждают враги, и не побоялась бы, коли понадобится, хоть самой сесть на коня, лишь бы воодушевить народ на борьбу.
– Мы вот что сделаем! – продолжала она. – Как будем свадьбу справлять, летигольских старейшин позовем. Приедут – сами увидят, что нынешний Полоцк будет покрепче прежнего. Не приедут – все равно будут знать, какие нынче у полочан родичи появились. А через них и до варягов вести дойдут. Поостерегутся они тогда нападать. Но мы к рати готовиться будем. Ты, брате, дай мне кузнеца хорошего, – обратилась она к Станибору, – чтобы в оружии понимал. Лучше бы Тайнишню, но если его жалко, так хоть Худобню. Топоры и рогатины у мужиков есть, а щитов нет. Будем умбоны ковать, для них и болотное железо сгодится, – щиты сколачивать. Хорошо бы шеломы. Дорого, но хоть для воевод. Был бы Городислав в шеломе – не пропал бы так уж сразу. – Она подавила вздох и повернулась к Равдану: – А ты дай дядек из дружины постарше, будем учить отроков и молодцов. Чтобы они потом на рать вышли не как на пляску, а чтобы дело знали!
– Первый раз слышу, чтобы девка в приданое просила не прях и ткачих, а кузнецов и оружников! – рассмеялся Равдан. – Но звучит разумно.
– Еще бы нет – наша невеста роду непростого! – горделиво отметила Прибыслава. – Она и сама с любым княжьим делом управится. Когда родичи Эльги киевской с Ингваровыми родичами об их свадьбе рядились, меж собой такое условие положили: как родится у них сын, Ингвар и киевляне признают его князем, с самим Ингваром наравне. И Эльгу, ибо она была Вещего наследница. И как Ингвар погиб, Эльга и сын ее Святослав на столе остались без раздоров. Потому мы желаем, чтобы сестру нашу, Прияславу, Сверкерову дочь, Всесвят не просто княгиней объявил, но и соправительницей. И сына ее, если будет. Так в нашем роду заведено, – твердо закончила она.
– Иначе мало нам пользы – родниться с вами, головы под мечи варяжские подставлять, – кивнул Станибор.
Узнав вчера, что Прияна не отвергает неожиданное сватовство, князь почти всю ночь не спал и не дал никому из ближних.
– Я пойду за Всесвята! – объявила Прияна, приведенная сестрой обратно в Свинческ прямо с охапкой цветов. – Может, отобьется он от варягов, а может, смерть свою найдет, как сыновья его. А я после него княгиней в Полоцке останусь. С дитятей или без – положим с ним ряд такой.
– Эка куда замахнулась! – Станибор вытаращил глаза. – Из ведьминской избушки да на княжий стол скакнуть! Сильна девка.
– У нас так в роду заведено, брате любезный! – насмешливо ответила Прияна.
Станибор слегка смутился: он сам сел в князи прямо из вилькаев, лесных жителей. Считай, из той самой избушки.
– И ты ее не отговариваешь? – Станибор воззрился на Ведому.
Будучи князем и господином над ними всеми, он мог бы решить это дело своей волей. Но сейчас рассудок не мог ему подсказать надежного решения, и он готов был положиться на женскую ворожбу.
– Ее судьба – стать княгиней, – ответила Ведома. – Наших дедов на то воля. Я не стану с ними спорить.
– А если голову сложит?
– Голову сложит, но чести рода не уронит.
– А кто-то собирался жить вечно? – насмешливо напомнила Прияна любимую дружинную поговорку, услышанную еще в детстве от хирдманов отца.
Вопреки всякому вероятию принесенная сестрой скорбная весть не подавила, а воодушевила ее. Она жалела Городислава, но, когда она услышала о сватовстве осиротевшего старого князя, перед ней будто распахнулась дверь на широкий простор. Она разом увидела, как все будет: она станет княгиней в Полоцке и скоро останется там единственной госпожой. Сделается как Эльга киевская! Земля полоцких кривичей, по сути, перейдет во владение кривичей смолянских. Но в то же время и русам из Киева будет не в чем их упрекнуть. А дальше… Грядущее покажет, кто окажется сильнее: дети Станибора и Прибыславы или ее, Прияны, еще не рожденное потомство.
– В прежние времена бывало… – начал Велизар. – Коли заканчивался род княжий, то собирали всех мужей и вопрошали волю богов и чуров…
– Собирайте, – кивнул Равдан. – Коли от варягов отобьетесь, так отчего же не собрать? Всех мужей, что уцелеют…
«Долго ходить не придется», – слышалось в его умолчании.
Велизар подавил вздох. Они обложили его, будто стая: мужчины с повадками волков и женщины с глазами волхвит. Князь и его воевода, в отроках носившие волчьи шкуры, две сестры-княжны, побывавшие в Кощном. И княгиня из русского рода, хорошо умеющего принимать чужое наследство.
Но у Велизара не осталось другого выхода. Князь Всеслав приказал соглашаться на любые условия. Даже на то, чтобы оставить землю Станибору, если боги не пошлют Всесвяту больше детей. Будет удача – со смолянами он спасет Полоцкую землю. А если богам не поглянется – то смолянам и оставаться на пепелище.
* * *
Через три дня после Купалий старейшина Велизар уехал из Свинческа на запад. С ним отправились смолянский воевода Равдан с дружиной и Прияслава Свирьковна – невеста Всесвята полоцкого. Путь их лежал через давно освоенный торговыми гостями волок на Касплю, а с нее, через пару дней пути, прямо на Двину и вниз по течению до Полоцка.
А еще через день в Смолянск к Акуновой вдове Соколине прискакал гонец из Ршанска. На подходе был князь Святослав с дружиной и новым смолянским посадником…
Глава 7
Стоя перед воротами Свинческа, смолянская знать с высоты наблюдала, как с западной стороны идут по Днепру на веслах лодьи – одна за одной. По пути в Смолянск, лежавший восточнее, гонец предупредил и Станибора: чтобы при виде целого войска не поднимал свою дружину и не скликал ополчение. В честь такого события все оделись в лучшее греческое платье и теперь сияли ярче цветов полевых многокрасочными шелками, золотым, серебряным, жемчужным шитьем. От причалов убрали купеческие лодьи, освободили как можно больше места, чтобы ничто не мешало проходу княжеской дружины, закрыли смолокуренные ямы, чтобы не чадили. Городец, предградье, ремесленные улицы, ближайшие селища – все бурлило, люди побросали дела, рыбаки не ставили сети. Все толпились на реке, желая увидеть киевского князя с приближенными и гадая: что теперь будет? Самые осторожные на всякий случай закапывали в огороде серебро и прочее, что подороже. Всякое может выйти, если князь спросит о невесте – а невесты-то нет! Три дня будущую княгиню полоцкую провожали всей волостью, князь пир давал, жертвы приносил на благополучный путь и счастливую жизнь сестры в замужестве…
