До вечера полочане и смоляне толковали, как быть. Все понимали, что выбора нет, но родовая гордость, привычка к дедову укладу заставляла противиться неизбежному.
– Вот навязали беды себе на голову! – сокрушался Велизар, а с ним другие старейшины. – Голядь да варяги те, может, до нас еще не дойдут, а русь киевская уже здесь!
– Жили не тужили, как деды заповедали, ничем заветов не нарушили, богов не обидели. За что нас так судьба наказала?
– И на кой сдалась нам эта смолянка! Ты, Богушка, виноват – шелягов да паволок захотел! А теперь и шелягов нету, и по кунице платить, и сами еще живы не будем!
– Теперь пойдут у нас новые порядки! Посадят к нам воеводу-русина, понаедут купцы-варяги, купцы-хазары да булгары, навезут всякой дряни!
– Осквернят могилы дедовы!
– Больше уж нам собой не править! Скажут: ступай хазар воевать – и пойдешь!
– А ты, Богуша, что скажешь? – обратился Всесвят к Богуславу.
Тот был самым опытным здесь человеком; на княжью свадьбу он приехал в греческом кафтане из Свинческа, но, видя такие дела, переменил его на обычную свиту и теперь выделялся в толпе полочан только своей дыбом стоящей полуседой кудрявой гривой.
– Попали мы с тобой… – вздохнул Богуслав без прежней веселости. Без улыбки его лицо как-то разом осунулось, морщины проявились резче, и этот цветущий мужчина стал казаться почти стариком. – Мы-то думали, русь далеко, а она оказалась близко…
– Так и что – дочь им отдавать?
– Не дать – они сами нас разорят, варягов ждать не придется.
– А давайте мы… – горячо начал Гудимир, старший сын Велизара. Он тоже ходил с Городиславом на Даугаву, но вернулся невредим и уже оправился от гнета неудачи. – Русы же до зари здесь? Давайте выйдем ночью да и нападем на них! Наших вдвое больше. – Он оглянулся на Богуслава и Равдана. – Перебьем их, будут знать, как к нам соваться!
– Древляне уже пробовали так, – насмешливо ответил Равдан. – Они тоже однажды подумали, что, если киевский князь Ингвар пришел к ним с малой дружиной и у них больше людей, они могут убить его и снова стать себе хозяевами. Но они очень ошиблись. Они убили лишь малую дружину, и вскоре к ним пришла большая. Эльга и Святослав собрали войско из всех подвластных им земель – и я привел своих людей тоже. Русы прошли по Деревляни, как Маренина метла. Все их князья были убиты, войско истреблено, стольный город Коростень сожжен. От рода их князей осталось двое маленьких детей, они живут у Эльги в Киеве в холопах… А в Деревляни правит племянник Эльги, двоюродный брат Святослава. Попробуйте его убить, если хотите остаться в преданиях. Может, у вас даже получится, судьба иногда жалеет дураков. Но только на первом шаге. Зимой здесь будет вся большая дружина. Полоцк сгорит еще быстрее, чем Коростень. Вас всех убьют, ваших жен и детей продадут хазарам, а здесь сядет какой-нибудь брат Святослава. Может, тот самый, за которого сватают твою дочь, Всесвяте. Но только тогда она уже будет не женой его, а рабыней. Если уцелеет.
– И когда они станут собирать на нас войско, ты опять пойдешь с ними? – с горечью прищурился Всесвят.
– Я себе не враг и сам голову в петлю не суну. Вы русов впервые увидели, а я с ними восемь лет прожил и на войну с ними ходил. Их слишком много. Их можно победить сегодня, но они непременно одолеют завтра.
– Так что делать?
– Что сказано, то и делать. Обещать дань, девицу, и ждать войска, чтобы стояло у Креславля. Без руси вы ведь от варягов не отобьетесь.
– И ты нам уже не помощник? Ненадолго вашей дружбы хватило!
– Погоди, Равдан, – обратился к нему Богуслав. – А что, если мы убьем Святослава и соберем войско – смоляне и полочане. Мы ведь живем между южной русью и северной. Волоки все в наших руках. Не дадим их дружинам соединиться. По очереди разобьем. За Ингвара мстили его жена и сын, но Святослав не женат, у него нет наследников. Из родни – тот Олег древлянский, племянник, да брат на Ильмене, да брат в Ладоге. Мстить они пойдут? Нет, они власть будут делить. Кто из них теперь вожак той ватаги разбойной. А мы выстоим, укрепимся. Только надо кривичам быть заедино. Что скажешь?
На миг воображение Равдана пленила дерзость этого замысла, не такого уж и безосновательного. Да, у Святослава нет сыновей и родных братьев. Родичи его отца и матери владеют каждый своим краем и уж верно будут обзабочены тем, кто теперь возглавит всю державу – или предпочтут ее поделить? До окраинных земель у них не скоро дойдут руки. А положение кривичей между южными русами и северными можно использовать к своей выгоде.
Но тут взгляд его упал на Прияну. Она смотрела на него горящими глазами, и в них отражалось скорее негодование, чем одобрение.
Это сейчас Святослав не женат. Но он приехал именно затем, чтобы жениться. На ней.
Если он, Равдан, поддастся уговорам и поможет убить Святослава – пусть даже у них получится, что не наверняка, – делить его наследство станут чужие люди. А если оставит все как есть, то уже скоро станет Святославу свояком. Сестра его жены Ведомы сделается великой и светлой княгиней русской, ее дети – будущими владыками Руси. И вот какой дурак станет своими руками рушить подобное родство?
– Вы еще забыли про Витьбеск, который стоит между Свинческом и Полоцком, и в нем сидит воевода с дружиной, охраняющий волоки. Он не даст соединиться нам, вздумай мы начать такую войну. К тому же, если Святослав погибнет, никто не прикроет вас от варягов с низовьев Двины. Мы с вами не можем год держать войско у Креславля – нашим людям надо пахать и косить. А у руси есть дружины, которые воюют так, как наши пашут. И тем живут. Мы не можем послать послов к князьям свеев и попросить их отозвать своих людей – там про нас даже не слышали и только насмеются. А Святослава знают как человека, в руках которого пути к шелкам, соболям и серебру. Он может и погубить вас, и спасти. Вы еще не видели, как горел ваш городец, а потом как хоронили вашего князя вместе с женой в одной могиле. А я видел. И как Коростень горел – тоже видел. А ведь тогда Святославу исполнилось лет двенадцать-тринадцать! Хотите попробовать – дело ваше. Но если мы поссоримся с ними еще раз… я не много дам за смолянских кривичей.
Прияна немного успокоилась: Равдан правильно понял ее взгляд. Так или иначе, но Святослав предлагал ей стать русской княгиней. Раз уж он вспомнил уговор и явился, ей вовсе не хотелось, чтобы он погиб и ей опять остался только старик Всесвят с его жалким городцом, зажатым между голядью и русью.
Вспоминая судьбу своего рода, она предвидела судьбу Всесвята. Он сейчас находился в том же положении, что когда-то ее дед, смолянский князь Ведомил. Пока тот терпел присутствие русских воевод и делился с ними властью, все как-то держалось. Попытавшись от них избавиться, Ведомил погиб. Но потом к смолянской руси пришла более сильная русь – киевская. Ее отец, Сверкер, женился на княжне Гостиславе, чтобы получить право на наследство ее рода. Она, Прияна, соединяет в себе права Велеборовичей и смолянской руси. Теперь Святослав берет ее в жены, получая в приданое права уже нескольких знатных родов. Все туже и туже стягивается узел, привязывающий земли кривичей к Киеву. Уже не разорвать эти путы. А теперь и Всесвят, вынужденный отдать дочь за Святославова брата, попадает в то же положение, в котором был Ведомил. Вбирая в себя племена и роды, будто ручьи и речки, русь неумолимо увлекает их за собой…
