– И тем не менее все стремятся занять это место?
– Так ведь главный же приз, – вздохнула Ольга. – И потом, княгиней ты можешь пробыть всего месяц, а потом должна уйти. Да что я тебе объясняю, будто бы ты сама не понимаешь!
Нет, Мариша решительно ничего не понимала. Кроме того, что она очутилась в каком-то театре абсурда. При чем тут княгини, которые должны уйти через месяц? Нелепые правила и условия, намеки и иносказания. В конце концов, должен ей кто-то объяснить, что тут происходит.
– А могу я видеть князя? – спросила она.
– Это непременно! – заверила ее Ольга. – Сегодня увидишь Ярослава, а Игорь приедет завтра. Ну, что ты выбираешь?
И она выжидательно посмотрела на Маришу, предлагая ей на вытянутых руках несколько платьев. Мариша ткнула пальцем в понравившееся ей бордовое платье и шитый золотом пояс к нему. Оказалось, что теперь она будет дочерью зажиточного купца, торгующего пряностями, солью и прочими деликатесами. Он был поставщиком княжеского двора, а на время отъезда папочки Марише полагалось жить во дворе при княгине и быть ее компаньонкой. Волосы Ольга причесала ей перед бронзовым зеркалом и укоризненно покачала при этом головой.
– Волосы у тебя все в каком-то мусоре. Ты где так испачкалась?
Мариша промолчала. Рассказывать о своих странствиях по лесу ей пока не хотелось.
– Ничего, сейчас-то нам, конечно, некогда. Надо к Ярославу идти, он уже ждет. А потом я покажу тебе мыльню, – утешила ее Ольга. – Кое-как вымыться ты там сможешь. А вот баня только днем.
– А почему вечером нельзя?
– Так темно же, – простодушно объяснила Ольга. – Электричества у нас нет. Хочешь, иди мойся со свечой или с лучиной, только все равно страшно одной в бане ночью.
Мариша пожала плечами. Ночная баня по сравнению со всем, что с ней случилось в последнее время, ее как-то теперь мало пугала. Кое-как расчесав волосы и заколов их неудобными деревянными шпильками с отполированными гранатовыми бусинами, Мариша выразила полную готовность идти к князю.
– Ты хоть выучила ритуал приветствия? – вдруг подозрительно посмотрела на нее Ольга.
– Ритуал? Ну… Это… Поклонюсь ему или реверанс сделаю. Чего же еще?
– Ужас! – схватилась за голову Ольга. – Ты что, совсем не готовилась? Это же спятить можно! Я целый месяц речь зубрила, она у меня от зубов отскакивала. А ты явилась и даже приветствия не знаешь!
– И что теперь? – насупилась Мариша, которая не любила явной критики в свой адрес. – Мне не идти к князю?
– Ни в коем случае! – всполошилась Ольга. – Это будет неслыханное оскорбление.
– Так что же делать?
– Слушай и запоминай! Сейчас ты войдешь в трапезную, где веселится с гостями князь, поклонишься ему в пояс еще у дверей. Потом поклонишься ему и княгине, когда дойдешь до них. Он тебе кивнет, и тогда ты скажешь: «Приветствую тебя, пресветлый князь Ярослав, и тебя, добрейшая княгиня Анна». И снова поклонишься.
– Обоим?
– Ясное дело! – разозлилась Ольга.
– А потом?
– Потом поднесешь им подарки. И попросишь разрешения у князя остаться в его замечательном городе, так как твой отец уехал и ты не можешь далее оставаться одна в вашем доме, боишься нападения немцев.
– Фашистов? – серьезно спросила Мариша.
– Крестоносцев, дура! – заорала Ольга. – Какие фашисты? Ты в каком веке живешь?
Мариша промолчала, но про себя подумала, что если кто тут и дура, то явно не она. Вместо этого она злорадно сказала:
– А подарков у меня тоже с собой нет.
– Как нет?
У Ольги даже дыхание от возмущения перехватило.
– Ты что, совсем не подготовилась?
– Нет, – покачала головой Мариша. – Понимаешь, все так стихийно получилось.
– Ну ты даешь, – разведя руками, вздохнула Ольга. – Ладно, сейчас найдем какой-нибудь подарок князю.
И она нырнула в другую комнату. Оттуда она вернулась довольно быстро с довольно громоздкой металлической бадейкой в виде уточки.
– Вот, ему бадеек вроде этой уже штук двадцать надарили. Надеюсь, он их не запоминает. Конечно, не больно-то оригинально, но что же делать. И не забудь снова поклониться, когда эту лоханку будешь ему вручать!
– А княгине отдельно что-нибудь надо дарить?
– Обойдется! – отрезала Ольга.
И, всучив Марише чашу, оказавшуюся серебряной, о чем сообщала проба у нее на боку, Оля потащила свою новую знакомую за собой. Князь с сотрапезниками уже явно скучали. И, услышав, что сейчас появится новенькая, по слухам молодая и хорошенькая, все мужики возбужденно зашептались. Мариша вошла, верней влетела, в комнату, повинуясь толчку сильной руки Ольги, торопливо поклонилась и поплыла по ковру к князю. Гости, состоящие главным образом из мужчин, одобрительно загудели. Новенькая им явно понравилась. Да Мариша и не сомневалась. Ее внешность всегда производила на мужчин благоприятное впечатление, в каком бы веке они ни жили и какими бы придурками при этом ни были.
Она уже почти дошла до князя, но тут случилось несчастье. Откуда ни возьмись появилась маленькая лохматая собачонка и сунулась Марише под ноги. Чтобы не наступить на зверька, Мариша сделала шаг в сторону, запуталась в длинной юбке и с ужасом почувствовала, что теряет равновесие. Чтобы сохранить его, она взмахнула обеими руками. Тяжелая бадья вырвалась у нее из рук и со свистом улетела куда-то вперед.
Бам-м-ц! – раздалось гулкое эхо удара.
А Мариша все же грохнулась на пол. Впрочем, она быстро вскочила на ноги и смущенно огляделась по сторонам. Но, к ее удивлению, никто на нее не смотрел. Все пялились в ту сторону, куда улетела ее бадейка. Мариша повернула голову и почувствовала, как кровь стынет в ее жилах. На высоком резном стуле, украшенном позолотой, сидел плечистый мужчина в красном платье, по всей видимости, князь. Но лица князя Мариша сейчас при всем своем желании разглядеть не смогла. Потому что сейчас на его голове аккуратно, как шапка, была надета серебряная бадейка в виде уточки.
– Мамочки! – едва слышно прошептала Мариша. – Простите, я не нарочно!
К этому времени князь с помощью опешившей княгини и прислуги, с трудом сдерживающей ухмылки, стащил со своей головы нежданное украшение и уставился на красную от смущения Маришу. Князь был человеком не старым, вряд ли ему сравнялось сорок. У него была густая темная с легкой проседью борода, длинные темные жесткие волосы и такие же жесткие глаза. Одним словом, князь производил впечатление человека, который никогда не простит нахлобученной ему на голову прилюдно кастрюли, пусть даже и антикварной.
– Это самый оригинальный способ, каким мне дарили эти утятницы, – явственно скрипнув крепкими зубами, заявил он, стараясь за шуткой скрыть недовольство. – А дарили мне их немало.
