Выйдя из здания аэропорта, она села в такси, не преминув отметить, что, как только такси тронулось с места, за ним на некотором расстоянии пристроилось серое «Вольво». Да, так и должно быть.
* * *
Моше действительно очень обрадовался, когда Гали при встрече сообщила ему, что Яков Соломонович Коган готов предоставить израильским ученым результаты своих последних исследований. Главный аргумент Когана — американские ученые во время Второй мировой войны делились секретами с Россией. Теперь Россия помогает Израилю.
Что для Моше значило это известие? Превыше всего удовлетворение, что он не зря служил своей стране. Родные могут им гордиться.
В тот же вечер Моше пригласил Гали на ужин, чтобы, по его словам, отметить удачное начало их совместной работы и уточнить некоторые детали операции.
К предстоящему ужину Гали готовилась со всей ответственностью: посетила парикмахерскую, массажный кабинет, выбрала и надела ярко-красное платье, которое необыкновенно шло к ее лицу и новой прическе…
Моше тоже, как оказалось, постарался не ударить в грязь лицом. Одет он был просто в приличную темно-коричневую пару, зато ужин заказал под стать хорошему дипломатическому приему.
Помимо традиционных для начала застолья устриц и шампанского, в меню входили и рыба Святого Петра (куда же без нее в израильском ресторане) и множество горячих и холодных закусок, и телятина и. Всего, право, и не перечислишь. Но этого мало. Очевидно памятуя о том, что его гостья родом из России, Моше постарался и нашел отличный не кошерный ресторан, что, вероятно, стоило в Иерусалиме изрядных усилий. Зато посреди стола красовался жареный молочный поросенок с гречневой кашей.
В другое время Гали не преминула бы особо отметить это обстоятельство и в шутку пожурить Моше за вопиющее нарушение предписаний Торы, но сейчас ее внимание было отвлечено другим, гораздо более важным обстоятельством.
На ужин Моше явился не один, его сопровождал красивый, седеющий пятидесятилетний мужчина в синем в полоску костюме. Правда, еще не известно, кто кого сопровождал. Пожалуй, неискушенному глазу и не удалось бы заметить ничего необычного в отношениях этих двух людей друг с другом, но Гали готова была поставить сто против одного, что третий их сотрапезник — начальник Моше.
— Зви Амит, — представился мужчина, когда поднялся со своего места, чтобы поцеловать руку мадам Легаре.
«В конце концов, присутствие высшего руководства просто показывает, насколько важным для себя считает Израиль вот эти переговоры с гражданкой Франции, когда-то эмигрировавшей в эту страну из Советского Союза», — подумала Гали.
Впрочем, атмосфера за столом сразу стала непринужденной, словно за столом собрались старые и добрые приятели. Зви Амит, которого Гали про себя сразу окрестила Седым, отнюдь не бездарно играл роль этакого почтенного дядюшки, приглашенного на ужин. Он с удовольствием поедал устриц, маленькими глотками пил шампанское и с молчаливой улыбкой наблюдал за оживленной беседой.
Моше, разгоряченный вином и присутствием Гали, много и удачно шутил. Мадам Легаре, на этот раз решив не отказывать себе в удовольствии хорошо поесть, вторила ему.
Кстати сказать, жареный поросенок действительно послужил поводом многочисленных острот, как со стороны Моше, так и со стороны Гали. Самое любопытное, к нему так никто и не притронулся. Возможно, эта совершенно законная гордость русской кухни и появилась на столе в качестве повода для шуток.
В течение полутора часов все трое не сказали ни слова о Когане, КГБ, Советском Союзе или борьбе Израиля с жестокими арабами.
Когда ужин подходил к концу, Моше, извинившись, вышел из-за стола и направился в туалет.
И вот тут-то Седой вдруг обратился к Гали мягким, проникновенным голосом, в котором, не смотря на это, чувствовалась мощь и сила:
— Скажите, дорогая мадам Легаре, понимаете ли вы всю ответственность, которую на себя берете?
— Простите?
Вопрос был задан тоном, в котором следовало бы продолжать светскую болтовню. И, хотя смысл вопроса был ясен вполне, трудно было поверить, что на этом кончаются шутки, и начинается разговор о деле. Гали даже немного растерялась.
— Простите? — повторила она.
— Ну, вы же прекрасно понимаете, что сегодня вечером мы собрались не только для того, чтобы весело провести время. Поверьте, Моше не такой юнец, чтобы без важнейших причин прийти на свидание с очаровательной женщиной в сопровождении старого маразматика, — Седой проницательно улыбнулся. Потом добавил. — Кстати, ужин действительно удался, я давно не проводил время столь чудесно. Вы очаровательны.
— Спасибо, — Гали уже вполне овладела собой, — но я, хотя бы для того, чтобы соблюсти истину должна вернуть вам комплимент: вы совсем не производите впечатления старого маразматика. Отнюдь.
— Вы серьезно? — улыбнулся Зви Амит.
— Недостаточно, чтобы не заинтересовать женщину, как мужчина.
Лесть была грубой, но в устах Гали она прозвучала райской музыкой. Это был один из ее излюбленных приемов: говорить напрямик, без намеков и недомолвок. Чаще всего мужчины терялись, когда она начинала себя так вести. Но Седой, похоже, оказался крепким орешком. Не обратив, по крайней мере внешне, внимания на ее слова, он посерьезнел:
— Ведь речь идет о вашем участии в операции израильской разведки. Операции, как вы, вероятно, понимаете, очень опасной и связной с риском для Вашей жизни.
Гали улыбнулась, но глаза при этом оставались серьезными:
— Я, помнится, однажды уже говорила вашему подчиненному, что очень люблю жизнь, и не намерена скоро с ней расстаться. Возможно, мои слова прозвучали иначе, но, уверяю вас, смысл был именно такой.
Зви Амит кивнул, словно бы ожидал такого ее ответа, и этот ответ его ничуть не удивляет. Гали продолжала:
— Но Моше заверил меня в том, что риск для моей особы будет сведен к минимуму.
Новый кивок Седого. Потом возникла пауза. Да, этот Зви Амит настоящий профи, его на психологических ловушках не поймаешь. Собеседник Гали явно не собирался вставлять в беседу хоть слово, пока мадам Легаре не выскажется до конца. Пришлось продолжать самой:
— Мы условились о том, что я только помогу организовать связь с… — подумав секунду, Гали решила все же начать игру в открытую, — с Коганом. Но после выхожу из игры.
Седой снова рассеянно кивнул:
— Да, это так. Но, согласитесь, мы должны быть уверены, что сможем на вас положиться. Ведь вы сами рассказывали нам, что имели контакты с Лубянкой. А вдруг вы продолжаете сотрудничать с ними и действуете сейчас под их контролем?
Седой резко повернул голову и вместе с последней своей фразой, посмотрел Гали прямо в глаза. Только выучка и многолетний опыт позволили мадам Легаре выдержать этот взгляд.
— Зачем вы мне все это говорите? — спокойно спросила она. — Оставьте ваши сомнения при себе или для обсуждения в своем рабочем кабинете. Я, признаться, не собираюсь ничего доказывать. В конце концов, кому все это нужно, вам или мне?
