Ольга по привычке промокнула сухие глаза уголком передника. Видно, успела окончательно смириться с утратой и вздыхала так, для порядка.
— Только у него наследственность плохая оказалась. — Она с тоской поглядывала на незакрученную банку с огурцами. В маленькой кухне было невыносимо жарко.
— Что значит «плохая наследственность»? — Я сделала вид, что не замечаю этих огурцов и взглядов хозяйки.
— Хулиганить он начал еще до школы, — призналась Ольга. — А уж когда в первый класс пошел, вообще сладу с ним не стало. Ему какая-то сволочь сказала, что он приемыш. С тех пор мы ему слово, а он нам: «Вы меня пальцем не тронете, я вам не родной, вы мне не родители. Вот родите своего и сколько хотите ремнем хлестайте».
Ольга неожиданно улыбнулась:
— Умный был, паршивец.
— А зачем к вам приезжал адвокат? — поинтересовалась я.
Приемная мать Макса вытаращила глаза:
— Какой адвокат?
— Миносян, — ответил я, уже понимая, что ничего нового здесь не узнаю.
— Впервые слышу такую фамилию. А кто это?
— Уже не важно, — вздохнула я. — А скажите, вы что-нибудь знаете о настоящих родителях Максима?
— Да не было у него никаких настоящих родителей. — Ольга устало вытерла пот со лба. — Отца вообще не было никогда, а мать, шалава малолетняя, в роддоме его оставила. Мы были его настоящими родителями, понятно? Растили, учили, уж как могли. Только он все равно был не нашей породы. В школе они сказку читали, помню, про утенка гадкого. Очень ему эта сказка нравилась. Так-то Максимка читать не любил, а эту книжку прямо до дыр зачитал. Что-то там, видно, про себя понимал…
Ольга подняла голову. Фотография Макса висела в красном углу, рядом с маленьким телевизором, по которому беззвучно шел очередной отечественный сериал.
— Спасибо вам за помощь. Я пойду.
— Да не за что, — Ольга Ионова пожала плечами. — Можно, я вас провожать не стану? А то огурцы ждут, сами видите.
После духоты крохотной кухни пыльный воздух Апальевска показался мне свежим и прохладным. Я задумалась, куда теперь податься. Билет на поезд был куплен заранее, но следующий экспресс останавливался здесь только поздним вечером. Значит, скоротать предстоит еще несколько часов.
Я была разочарована поездкой. Мне казалось, стоит только попасть в Апальевск и поговорить с родителями Максима, как все станет на свои места. Ведь не мог же адвокат, который разыскивал наследника, не заглянуть к его приемным родителям? Но теперь выходило, что Ионовы его и в глаза не видели. Следовательно, таинственно пропавший Миносян прямо с поезда отправился на заброшенную шахту и там погиб от рук местной шпаны с Максом во главе.
Что-то здесь не складывалось. Нужно было еще подумать и покрутить это дело. Я брела по сонным улицам пыльного городка, и ноги сами принесли меня к единственному знакомому месту — к кладбищу.
Летом оно выглядело ничуть не лучше, чем в марте. Тогда снег скрывал могилы, но прятал мусор и неубранные листья. Ощущение было такое, что людям, которые живут в этом городке, уже все равно. Ни жизнь их не волнует, ни смерть. Все там будем, вот и вся философия.
Я разыскала могилу Макса и остановилась в изумлении. Вот где действительно произошли перемены. На мраморном памятнике был вырезан портрет улыбающегося Максима. Кажется, это из сериала о школе вампиров. Точно, вот и рубашка с откидным воротом, узнаю! На плите лежал внушительных размеров пластиковый венок с траурной лентой. Все это составляло разительный контраст с покосившимися крестами и словно бы нетрезвыми шахтерскими пирамидками на соседних могилах.
Я наклонилась и тронула траурную ленту. «Милому, дорогому, любимому, единственному». Что это все значит?
Кто мог отгрохать Максу такой памятник? Уж точно не родители. Коллеги из съемочной группы? Но кто именно? У кого внезапно проснулась совесть? У Натэллы Борисовны? Это вряд ли. У Ильи Венедиктова? Тоже сомневаюсь. Каменецкий больше всех подходил на эту роль, но здесь есть два «но». Первое: он давно в Лондоне. Второе: не стал бы он, даже с его репутацией, писать на ленточке о «милом»…
Значит, остается одна версия, и какой бы невероятной она ни была, мне придется в нее поверить. И проверить ее.
Мать Макса. Не измученная работой и засолкой огурцов Ольга Ионова, а настоящая мать. Та, что когда-то бросила малютку в роддоме, а потом вдруг принялась разыскивать. Что я знаю о ней? Только то, что она успешная бизнес-леди. И что других детей у нее нет. «Милому, дорогому, любимому, единственному». Все складывается.
Я бросила прощальный взгляд на улыбающееся лицо и прошептала:
— Знаешь, у нас с тобой появился шанс найти твоего убийцу.
До поезда оставалось несколько часов, и я решила навестить еще одного знакомого мне в этом городе человека.
Библиотека города Апальевска располагалась в небольшом каменном особняке на центральной площади. Внутри меня встретила гулкая тишина. Видимо, местные жители заглядывали сюда нечасто. Варвару Ионову я узнала сразу, хотя та стояла ко мне спиной. Она была занята оформлением выставки «Любимый город хорошеет с каждым годом».
— Правда? — удивилась я. — Хорошеет?
Варя едва заметно вздрогнула и медленно обернулась. Я видела, что она меня узнала. Видимо, и она это поняла, поэтому не стала разыгрывать комедию «Ах, вы пришли записаться в библиотеку?».
— По сравнению с 1930-ми годами, когда здесь жили сплошь зэки, контраст разительный, — проговорила Варвара с легкой насмешкой в голосе. — Тогда в этом здании располагалась комендатура Апальевсклага. А теперь вот библиотека. Вы ко мне?
— К вам, Варя, к вам. Можно с вами поговорить?
Она едва заметно усмехнулась уголками губ.
— Вы же все равно не уйдете. Вот сюда, пожалуйста.
— Не уйду, — согласилась я, следуя за узкой спиной с торчащими лопатками.
Мы спустились по лестнице с истертыми каменными ступенями и оказались где-то под землей. Окон здесь, в книгохранилище, не было, с потолка свешивалась лампочка, забранная в металлическую сетку — по виду колючую проволоку.
Варя указала мне на продавленное кресло, а сама осталась стоять, прислонившись спиной к книжным стеллажам, как будто книги придавали ей уверенности и давали опору.
— Что вы хотите знать? — тусклым голосом спросила она.
— Первое: почему в доме ваших родителей нет ни одной вашей фотографии, только Максимовы? И второе: за что вы ненавидите вашего приемного брата?
— Не многовато ли, — усмехнулась Варя. — А можно я вам задам встречный вопрос? Всего один?
Я кивнула.
— Зачем вам это?
— Я взяла на себя обязательство защищать вашего брата и не сдержала слово. Теперь мне остается только найти убийцу Максима.
