– Но это ведь только в мыслях! – взвилась Мерцалова.
– Вы же сами говорили, что мысль материальна!
– Но доктор… Погодите-ка, он мне все так хорошо объяснил! Я все поняла, а теперь…
– А что теперь?
– А теперь мне кажется, что вы правы.
И Мерцалова растерянно посмотрела на подруг. Тем даже стало ее жалко. Неврастеничка с припадками истерии. Наверняка ее мужу с ней тоже было несладко. Но одно в рассказе Мерцаловой показалось подругам интересным. Ее состояние психического здоровья после визитов к доктору явно ухудшилось. И уж про здоровый климат в семье точно можно было смело забыть.
– Разве так должны действовать врачи? – спросила Кира у подруги, когда им наконец удалось спровадить Мерцалову на такси домой.
Такси им пришлось вызвать за свой счет. У Мерцаловой не оказалось при себе денег. Но в качестве благодарности она пригласила подруг на поминки своего мужа, которые должны были состояться уже сегодня. Подруги пытались отказаться, мотивируя, что ночью ловили маньяка и страшно устали. Но Мерцалова, даже не вслушиваясь в то, что ей объясняли подруги, настаивала.
– Я позвала и других пациентов доктора, – сказала она. – Тех, с кем я немного сдружилась, пока шло следствие по делу об убийстве.
Это заявление и решило дело. Подруги согласились прийти в надежде услышать еще что-нибудь интересное о докторе.
– Постойте! – воскликнула Кира. – А что значит, пока шло следствие? Оно что, уже закончено?
– Убийца найден?
– Я не знаю! – захлопала глазами Мерцалова. – Честное слово, не знаю! Просто меня только один раз пригласили в милицию по поводу доктора, а потом не вызывали больше, вот я и решила…
Скажите на милость! Ее не вызывали. Тоже важная птица! И не в себе постоянно! Да следователь должен быть счастлив, что эта особа всего один раз до него добралась. И была при этом не пьяная и не обожравшаяся транквилизаторами. В общем, проводив Мерцалову, подруги вернулись к Лесе, чтобы немного поспать перед предстоящим им походом на поминки. Но вместо этого неожиданно снова принялись обсуждать ход своего расследования.
– Тебе не кажется странным, что доктор так угнетающе действовал на Мерцалову?
– Откуда мне знать? Может быть, по его теории, надо было достичь самого дна, чтобы потом начать подниматься.
Кира покачала головой. Подниматься со дна? Это небезопасно. Никогда не знаешь, что и какая грязь поднимется оттуда вместе с тобой.
– Я не знала лично этого человека, – произнесла она, имея в виду доктора. – Но сдается мне, что в его личности крылось немало всякой дряни. Что он представлял собой? У кого бы поподробней о нем узнать?
– Как у кого? У Елены Яковлевны, конечно, у его вдовы!
Мерцалова упомянула, что в стремлении поделиться своим горем со всем миром, она пригласила на поминки своего мужа и Елену Яковлевну. Мотив был прост. Они обе потеряли мужей. И поэтому теперь практически подруги. Как ни странно, вдова доктора твердо пообещала вдове пациента своего мужа, что придет. Возможно, она не хотела терять пациентку, возможно, дело было в простом человеческом сострадании. Но так или иначе, а на поминках мужа Мерцаловой она обещала быть.
– Вот там мы с ней и поговорим!
– А пока подремлем!
И снова этому намерению подруг не суждено было осуществиться. К ним пожаловали гости. Валера с Борей, которые желали знать, какого черта подруги продинамили их вчера вечером.
– Ведь договаривались же, что пойдем в ресторан! – громогласно возмущался Боря.
– Куда вы удрали?
От такой чудовищной наглости подруги сначала даже онемели. Это на них было совсем не похоже. Но факт оставался фактом. Они онемели. Однако, надо отдать им должное, быстро пришли в себя.
– Это вы удрали! – завопила Кира. – Не успели мы вам рассказать, что последний пациент доктора, которого мы подозревали, непричастен к убийству, как вы куда-то рванули!
– У нас были дела!
Подруги возмутились:
– У нас тоже!
– В два часа ночи?!
– А у вас?
– Мы к двум часам уже освободились и начали звонить вам! – парировал Валера.
– А до этого?
– До этого были заняты.
– Чем?
Валера молчал.
– Вот! – торжествующе произнесла Леся. – Набиваетесь к нам в друзья, а сами ничегошеньки не рассказываете. Что хоть это за вещь, за которой вы гоняетесь и ради которой ворошите все связи доктора и терзаете его пациентов, секретаршу и вдову?
– Нам-то понятно, зачем это нужно, – вторила ей Кира. – Мы ищем убийцу доктора.
– И мы тоже, – пробормотал Боря.
– Чего тоже?
– Того самого… Хотим знать, кто его кокнул!
– Только для того, чтобы знать, а не прихватил ли убийца ту вещь, которую вы ищете!
Мужчины кивнули.
– Ну да.
– Так и есть.
Разговор пошел по второму кругу, ни на шаг не приблизив подруг к разгадке того, что же ищут Валера с Борей. Что они там говорили? Вещица очень оригинальная? Ой, не приведи бог, если ищут они ту самую половинку банкноты, которая хранится под кактусом!
– Валера, котик! – умильно произнесла Кира. – А эта вещь, почему она так важна для вас?
И как обычно ее ласковый тон сделал свое дело. И кто сказал, что мужчинами сложно управлять? Да они доверчивые, как маленькие дети. Вот и Валера клюнул на ласку. И, с трудом подбирая слова, но все же заговорил:
– Девчонки, поверьте мне, тут завязаны очень большие деньги! И эта вещь, которую мы разыскиваем, может помочь плохим людям, которые не имеют на эти деньги никаких прав, добраться до них первыми. И поэтому мне за вас тревожно. Не дело двум таким лапочкам, как вы, соваться в серьезные мужские игры.
– Но больше мы вам ничего сказать не можем! – поспешно добавил Борис.
Ой, посмотрите на их серьезные игры! Не иначе вся кутерьма из-за половинки рваной сотни! А она ведь до сих пор у подруг. И если Валера не врет и за ней охотятся еще и другие люди, то это уж будет совсем скверно. Только бандитских разборок подругам не хватало. Это даже еще хуже, чем те сто тысяч долларов доктора, которые так и не нашли себе нового хозяина.
И куда, хотелось бы знать, запропастился господин Сазонов – хозяин той квартиры, куда по поручению доктора ломилась Леся и которому, судя по всему, предназначались эти деньги? И чья кровь была на паркете в его квартире? И как с этим вяжется найденный возле той же квартиры бумажник с половинкой стодолларовой банкноты за подкладкой?
Но подруги молчали, хотя откровения так и рвались у них с языка. И вовсе не потому, что они так сочувствовали Валере и Боре, которые явно уже с ног сбились в поисках неизвестно чего. Нет, молчали подруги по причине извечной женской осторожности. Ведь женщины могут болтать о пустяках по двадцать пять часов в сутки, прослыть в веках сплетницами и болтушками, уболтать мужчину на любой самый отчаянный и нелепый подвиг, но при этом те же женщины будут всю свою жизнь держать язык за зубами о том, что им кажется действительно важным.
