Операторы флота начали открывать червоточины над Утраченными двадцатью тремя планетами, точно такие же, как при передаче информации отрядам десанта, но на большем удалении, в нескольких миллионах километров от оборонительных орбитальных спутников праймов. Выброшенные сенсоры начали поиск квантовых искажений, свидетельствующих о работе червоточин противника. Спустя некоторое время были обнаружены восемьсот шестьдесят четыре червоточины, соединяющие Утраченные двадцать три планеты со звездной системой Врат Ада.
— Мне казалось, что наши десантники взорвали несколько переходов, расположенных на поверхности планет, — заметила Патриция.
— На сегодняшний день уничтожено двадцать семь переходов, — подтвердил Рафаэль. — Праймам в среднем требуется трое суток, чтобы восстановить их и запустить новый механизм.
— А каковы наши потери?
— Сто семнадцать подтвержденных смертельных случаев, — с гордостью ответил Уилсон. — Это намного меньше, чем расчетный уровень потерь. Мы причиняем врагу весомый ущерб.
— Мы истощаем свои ресурсы, — сказал Дмитрий. — Я бы не назвал это весомым ущербом.
Рафаэль бросил в его сторону сердитый взгляд.
За полтора часа до намеченного времени атаки семьсот семьдесят две червоточины праймов закрылись.
— Черт возьми! — воскликнул Оскар.
Он даже привстал со своего места, словно хотел ближе рассмотреть цифры, проецируемые на голографический портал величиной с половину комнаты. Лицо Уилсона озарилось широкой улыбкой.
— Не пора ли открывать шампанское? — весело спросил Рафаэль, улыбаясь Уилсону.
— Мы победили? — радостно воскликнула Патриция.
— Нет, — решительно возразил Дмитрий. Он продолжал следить за информацией на огромном дисплее. — На каждой планете осталось по четыре червоточины. Как известно, праймы пользуются четверичной системой, так что это число не случайно. Они поддерживают связь со своими новыми колониями. Значит, они сами закрыли червоточины, тут нет нашей заслуги.
— Ты не можешь этого знать, — возмутился Оскар.
— Если бы наша атака была достаточно успешной, чтобы уничтожить семьсот генераторов червоточин, все остальные тоже бы не уцелели. Это организованное отключение, а не результат залпа ракет Дювуа.
Уилсону очень хотелось заткнуть Дмитрию рот. С исчезновением червоточин появилась надежда, а после открытия предательства в составе флота она Уилсону была необходима. Но в доводах стратега из Санкт-Петербурга имелся смысл, хотя и чрезвычайно неприятный. «Не стреляйте в гонца».
«Когда мы узнаем точно, что там произошло?» — спросила президент Дой.
— Уже скоро.
Уилсон вежливо солгал, сохраняя внешнее спокойствие.
Через пять часов червоточины праймов открылись снова. В кабинете раздался общий стон.
— Ваши объяснения? — спросила Джастина у Дмитрия.
— Они отбили атаку, — ответил побледневший стратег. Он явно нервничал и даже вытащил носовой платок, чтобы промокнуть испарину со лба. — Я ведь говорил, что для обороны промежуточной базы будут использованы все доступные резервы.
— Да, говорил, — кивнул Рафаэль.
«И что теперь?» — с некоторым замешательством спросила президент Дой.
— Необходимо выяснить, что произошло, — сказал Уилсон.
— Они выиграли, — злым, испуганным голосом произнесла Патриция. Широким жестом она обвела портал. — Очевидно же.
— Нужны технические детали, — пояснил Уилсон. — Как у них получилось? Это очень важно для определения дальнейшей стратегии.
«Корабли смогут выйти на связь не раньше, чем через пять дней», — сказал Найджел.
— Если только остались корабли, — добавил Дмитрий.
— Хватит каркать, — сердито бросил ему Рафаэль.
Уилсон поднял руку, успокаивая своего товарища-адмирала.
— Да, нам всем трудно, там были наши друзья и коллеги, но мы обязаны смотреть на вещи реально.
— Нам нельзя ждать пять дней, — сказал Дмитрий. — Госпожа президент, сейчас крайне необходимо вооружить оставшиеся боевые корабли квантовыми ракетами Сиэтлского проекта. Праймы сохраняют возможность нанести нам удар в любой момент. У нас больше нет причин откладывать это.
«Да, — ответила президент Дой, — я просматривала ваши рекомендации. Адмирал Кайм?»
— Госпожа президент?
«Военный кабинет должен собраться в полном составе через тридцать минут, для чего я предлагаю задействовать сверхсекретную линию. Подготовьте, пожалуйста, ваши планы использования Сиэтлских квантовых ракет и альтернативы этого шага».
— Хорошо, госпожа президент.
— Будет ли обнародован результат неудавшейся атаки в средствах массовой информации? — спросила Джастина.
— Нет, — без промедления ответила Патриция. — Мы еще не знаем, что произошло. Начнется паника, а у нас нет никаких подробностей, чтобы успокоить людей.
— Новостные каналы захотят каких-либо комментариев.
— Подождут. Мы просто скажем, что не уверены в исходе миссии и ждем возвращения кораблей.
— Все поймут, что нас постигла неудача, — сказала Джастина. — Если бы удар оказался успешным, мы кричали бы об этом на весь мир.
— У нас есть еще пять дней, чтобы признать неудачу, — ответила Патриция. — Вполне достаточное время на подготовку. Надо принять все меры, чтобы предотвратить панику.
Все, кроме Джастины и Рафаэля, стали расходиться, и Уилсон так и не решился встретиться взглядом с Оскаром. Дмитрий утверждал, что праймы смогли защититься от ракет Дювуа, поскольку уже наблюдали их в действии. «А вдруг им все рассказали, включая технические детали? — подумал Уилсон. — Я знал о предательстве на флоте, но ничего не сделал. И все из-за того, что боялся выставить себя дураком».
— Хочу, чтобы вы оба знали, — заговорил он, обращаясь к Джастине и Рафаэлю. — Я собираюсь рекомендовать президенту применить квантовые ракеты, как советовал Дмитрий.
«И молиться, чтобы их разработка сохранилась в тайне».
— Мелкий мерзавец, — прошипел Рафаэль.
— Он всегда оказывается прав, — сказал Уилсон. — И он всего лишь делает свое дело. Проклятье, если бы мы послушали его совета и нанесли удар по Вратам Ада квантовыми ракетами, мы, вероятно, избежали бы сегодняшней ситуации.
— Мы не имеем права рассуждать о том, что могло бы быть, — заметил Рафаэль. — Необходимо сосредоточиться на реальной угрозе.
— Реальной угрозы могло и не возникнуть, если бы в ход пошли квантовые ракеты.
— Это нам неизвестно, — не сдавался Рафаэль. — Нельзя говорить настолько уверенно.
— Нас подвел не недостаток технологии, а недостаток воли. Мы слишком цивилизованны, чтобы решиться на геноцид.
