— При каком? — с тревогой спросила она.
— Вы со следователем Мио приведете с собой Меллани.
У Джастины приоткрылся рот.
— Кого?
— Меллани Рескорай. Я уже давно хочу с ней поговорить. Она ведь знакома с Паулой Мио, не так ли? Они вместе уехали с Иллюмината на Землю.
— Да, — подтвердила Джастина, стараясь собраться с мыслями.
«Откуда он знает об этом? И, что более важно, почему его это интересует?»
— Чудесно. Мы встретимся после того, как сделаем никчемное публичное заявление. В офисе ККТ на Ньюарке найдется укромное местечко для беседы. — Найджел улыбнулся. — Я рад, что ты не пострадала, когда этот киллер покушался на твою жизнь. Скажи Гору, что я впечатлен, впрочем, как и всегда.
— Я ему передам, — пообещала Джастина.
Эдмунд Ли понимал, что оставаться здесь глупо. Надо было уехать с Буун-гейта еще несколько недель назад, когда большая компания его друзей и родственников отправилась поездом на Таньяту. Они звали его к себе каждый раз, когда открывался канал связи, хотя происходило это еще реже, чем представлялась возможность получить информацию с Дальней. Ему показывали палаточный городок и сцены из повседневной жизни на Таньяте. Эдмунд теперь отлично представлял, как жили и чем занимались его родные и еще пятьдесят тысяч беженцев во временном поселке неподалеку от океана — одном из восьми, организованных вокруг станции ККТ. Каждый из них участвовал в закладке нового города, выполняя работу, обычно поручаемую роботам. Там все помогали друг другу и все были знакомы с соседями. Они чувствовали себя пионера-ми-первопроходцами — а ведь, казалось бы, люди забыли об этом с тех пор, как триста лет назад открыли первые планеты. Несмотря на очевидные трудности, новый дом был не таким уж плохим.
Но Эдмунд все не уезжал. И это было тем более глупо, что теперь он ничем не занимался. Инспекция досмотра грузов осталась не у дел. Никто не присылал на Дальнюю никаких товаров. Его группе нечего было сканировать и досматривать, и коллеги уехали уже через пару дней после визита офицеров флота. Остался только Эдмунд. На его глазах постепенно опустели все кабинеты небольшого административного здания. Теперь Эдмунд был единственным действующим представителем правительства Буунгейта.
Сначала он не хотел уезжать, поскольку ему поручили следить за движением между Дальней и Буунгейтом. Ренне и Тарло заверили Эдмунда, что это очень важно. Спустя какое-то время ему и самому стало интересно, что там происходит. Это, безусловно, была недостаточно веская причина, чтобы остаться, но все же… Люди, приезжающие с Дальней, походили один на другого. Каждый «Карбоновый гусь» был буквально забит беженцами, вероятно распродавшими все свое имущество, чтобы купить билеты. Люди горбились от тяжести стандартной гравитации, они казались сломленными сознанием своих безрадостных перспектив. Эдмунд едва успевал регистрировать их имена, и люди исчезали в терминале станции, где надеялись обрести спасение. Из отрывочных разговоров с транзитными пассажирами Эдмунду стало ясно, что на Дальней творится что-то неладное. Казалось, что Институт стремится захватить полный контроль над Армстронг-сити.
Но куда большее любопытство возбуждали те, кто стремился попасть на Дальнюю. Сам факт, что кто-то решился поехать туда в такое неспокойное время, казался невероятным. Тем не менее пассажиры регулярно прибывали: специалисты для Института, охранники для службы безопасности Института, административные работники для Института… Ни один сотрудник Института еще не вернулся, но у всех направляющихся туда имелись обратные билеты.
Ситуация на этой заброшенной планете настолько заинтересовала Эдмунда, что он стал искать в унисфере любую связанную с ней информацию. И впервые прислушался к заявлениям Хранителей. Да, конечно, это была банда безумных террористов, но их заявления, накладываясь на то, что сейчас происходило на глазах у Эдмунда, оставляли неприятное чувство тревоги.
В последнюю неделю из-за дезертирства экипажей самолетов прекратились даже рейсы «Карбоновых гусей». Потом со станции ККТ начали исчезать техники. Обслуживающего персонала на Буунгейте осталось так мало, что Эдмунд удивлялся, почему червоточина на Уэссекс еще открыта. Теперь работа перехода контролировалась в основном удаленно.
Эдмунд знал, что пора уезжать. СИ, наблюдающий за переходом на Дальнюю, наверняка закроет его, как только отсутствие должного обслуживания начнет угрожать безопасности. Это может произойти через полгода, а может и через день, здесь Эдмунд не считал себя экспертом. Да и смысла в его дежурствах больше не осталось: без «Карбоновых гусей», лишившихся экипажей, на Дальнюю уже было не добраться. Подобные размышления вызывали у него чувство вины, на данный момент он оставался единственным человеком, кого заботила судьба далекой планеты. Одинокий часовой на границе с бездной.
Три дня назад произошли новые изменения. Канал связи между Дальней и Промежуточной открылся в обычное время, но поток сообщений для унисферы Содружества уменьшился до десяти процентов, к тому же все они были закодированы. Все вызовы, направленные на Дальнюю, включая и официальный запрос Эдмунда в Дом Губернатора, вернулись обратно. Дальняя оказалась в полной изоляции.
Еще три дня Эдмунд Ли нес дежурство в опустевшем офисе, желая посмотреть, что будет дальше. А потом произошло нападение праймов.
Он следил за вторжением по новостным шоу и официальным правительственным сводкам. Скопление кораблей в трех а. е. от звезды. Запущенная в корону «бомба-вспышка». Ужасающе мощное секретное оружие, уничтожившее ее, но чрезвычайно высокой ценой. Вторая «бомба-вспышка» направлена в звезду Буунгейта. Флот снова ее взрывает. Датчики спутников на орбите Буунгейта регистрируют колоссальные волны в короне звезды. На планету обрушивается радиация…
А затем без каких-либо объяснений червоточины праймов закрылись во всем Содружестве. Люди победили — если не брать в расчет тысячи кораблей, кружащих над сорока восемью мирами.
Эдмунда, скорее всего, спас местный климат. Пару часов он провел за своим столом, просматривая донесения и свидетельства очевидцев вторжения, лишь изредка отвлекаясь, чтобы взять в автомате очередную чашку чая. После закрытия червоточин он переключился на информацию со спутников Буунгейта и стал следить за ущербом, наносимым планете шквалом радиации.
Атмосфера поглотила часть потока электромагнитной энергии и немного ослабила его, но, несмотря на это, доза облучения превысила максимальную, которую могли без вреда для себя перенести большинство местных животных и растений. Первая волна за несколько минут буквально смела слой ионосферы, что превзошло самые пессимистичные прогнозы экспертов, звучавшие в новостных шоу. В системах энергоснабжения, оставшихся за пределами городского защитного поля, начались перебои и отключения. Спутники гражданского назначения вышли из строя, единственными источниками информации остались сенсоры на платформах планетарной обороны. От полюсов начали распространяться волны полярного сияния, и их бледные всполохи придавали картинам разрушения странную мрачноватую красоту.
