— Ну и отлично. Даниэль, организуй какой-нибудь транспорт для группы задержания.
— Сейчас же этим займусь. Что предполагается сделать с открытым переходом?
— Пропустить парижскую команду и больше ничего. Если червоточина останется открытой дольше, чем на одну минуту, я буду разбираться лично. Кто там сегодня дежурит?
— Уорд Смит. Я сам проинструктирую его.
Над огромным локомотивом одновременно трудились сразу восемь Хранителей. Старый «Эйблс ND47» стоял на одноколейном пути, пересекающем огромный ангар «Фостер транспорт», и в ярком свете верхних фонарей сиял свежей ультрамариновой краской. Со всех сторон его окружили передвижные опоры, дающие возможность техноботам добраться до любого узла огромной машины. Под присмотром Хранителей они устанавливали генераторы силового поля и орудия среднего калибра, размещая их в нишах так, что защитные корпуса выглядели частью единого корпуса. В сорока метрах позади локомотива на блестящих рельсах высились два закрытых вагона.
Брэдли Йоханссон, стоя у сцепного устройства первого вагона, поглядывал на его пыльный желто-красный кожух. Свисающий из него единственный соединительный кабель был толще человеческого туловища.
— Основная подготовка закончена, — сказал Адам. — Машины и оборудование загружены. На старом тягаче такая мощная броня, что ему будет тяжеловато сдвинуться с места.
— А если ее все же пробьют?
Адам усмехнулся и похлопал ладонью по металлической раме переднего вагона.
— Броневики смогут совершить финальный рывок через Промежуточную. Все предусмотрено, Брэдли, не беспокойся. Мы прорвемся.
— Все прорвемся? — тихо спросил Брэдли.
Его взгляд следил за Хранителями, с ловкостью акробатов сновавшими по мосткам вокруг локомотива. Ни один из них не был старше тридцати пяти лет.
— Большая часть, — так же тихо ответил Адам.
— Боюсь, что на этой неделе дремлющим небесам придется принять многих наших друзей.
— Знаешь, я никогда не понимал этой части твоей философии. Зачем было создавать особую религию для Хранителей? Из-за нее движение больше похоже на какой-то культ.
— Это не религия. Я сам побывал на дремлющих небесах, Адам. Они находятся в конце троп сильфенов, и прекрасные демоны летают там в бескрайнем небе. Там меня исцелили.
Адам посмотрел на него с нескрываемым осуждением.
Эл-дворецкий сообщил Брэдли о вызове сенатора Бурнелли.
«Я была на заседании», — сообщила ему Джастина.
— Простите, но это меня не удивляет, сенатор. Заседания — основное занятие политиков.
«Нет, такие мероприятия бывают не часто. Рада вам сообщить, что вы почти полностью оправданы. Мы намерены помочь вам, Брэдли. Вам и Хранителям».
Брэдли подключил к разговору Адама, чтобы тот тоже мог послушать рассказ Джастины о решениях, принятых в особняке Найджела Шелдона.
— Значит, Звездный Странник — существо того же рода, что и праймы, — сказал Брэдли. — Клянусь дремлющими небесами, я не знал. Но это вполне логично. Я помню, что с самого начала он проявлял интерес к Паре Дайсона.
«Вам известно, где сейчас находится Звездный Странник?» — спросила Джастина.
— Нет, но мы тоже предполагаем, что он попытается прорваться на Буунгейт.
«Ему не удастся. Но мы намерены позволить ему считать, что это возможно.
Как только его поезд окажется поблизости от перехода, наш отряд приступит к задержанию».
— Ловушка с приманкой. Хорошая мысль.
«Вы ведь уже прибыли на станцию ККТ в Наррабри, не так ли?»
— Ну, сенатор, вы же понимаете, что на этот вопрос я вам не отвечу.
«Но мы хотим объединить наши силы. Вы ведь, вероятно, уже выработали план на такой случай».
— Мы, безусловно, подготовились к любым неожиданностям.
«У нас появится больше шансов на благополучное завершение операции, если мы будем действовать сообща».
— Простите, но после ста тридцати лет преследований я, как раненый зверь, не могу подпустить к себе гончих.
«Даю вам слово, что это честное предложение, и Найджел Шелдон поддержит мое обещание. Хотите, я свяжу вас с ним, чтобы он сказал вам все лично?»
— Приятно это слышать. Тем не менее есть только один способ убедить меня в ваших добрых намерениях.
«Какой же?»
— Казимир Макфостер, перед тем как его убили, вез для нас кое-какую информацию. Мы уверены, что она у вас.
«Да, это так».
— Отлично. Если Паула Мио лично передаст ее мне, я поверю, что Хранители могут чувствовать себя спокойно.
«А если запись привезу я? Разве это не докажет истинность наших намерений?»
— Прошу вас, поймите, я смогу быть абсолютно уверенным только в том случае, если ее привезет следователь. Я верю в ее честность. Это единственная постоянная величина в нашем таком непостоянном мире.
«Разве мне вы не доверяете?»
— Не обижайтесь, сенатор. Это часть привычки, к худу или к добру въевшейся в мой мозг за сто тридцать лет.
«Хорошо. Посмотрим, что мне удастся сделать. Только учтите, охрана ККТ прочесывает станцию Наррабри на тот случай, если Звездный Странник уже здесь. Если бойцы службы безопасности обнаружат вас, обязательно вызовите меня. Нам ни к чему перестрелки».
— Благодарю, сенатор. Я не настолько высокомерен, чтобы из упрямства рисковать всем, чего мы достигли за долгие годы. В случае неприятностей я позову на помощь, и очень громко позову.
«Я с вами еще свяжусь».
Брэдли улыбнулся, уставившись куда-то в дальний конец ангара. Адам со стоном разочарования прислонился лбом к огромному стальному колесу.
— Не могу поверить, что ты так поступил. Паула Мио? Да ты шутишь! Стоит ей увидеть тебя или меня, она тут же вышибет нам мозги. У нее нет выбора: ДНК не позволит ей поступить иначе.
— Чепуха, Адам, ты должен больше доверять человеческой природе.
— Ради бога, она же донесла на собственных родителей!
— Начнем с того, что они не были ее родителями. Они похитили ее.
— Ой, только… Они были готовы на все. Бурнелли обещала прекратить преследования, а ты все испортил. И еще отрицаешь свое высокомерие. Проклятье!
От огорчения он хлопнул ладонью по колесу.
— Адам, Адам, ты же всегда умел торговаться. Паула Мио — это лишь первый ход. Было бы неплохо, если бы она согласилась, но я полагаю, через пару минут последует вызов от Найджела Шелдона или другого серьезного игрока.
Адам снова застонал, как раненый зверь.
— Нет, такие стрессы мне не нужны. Точно не нужны.
— Скоро все закончится, Адам, и, мне кажется, мы оба это прекрасно понимаем.
