— Это еще хуже, чем дебаты в сенате, — едва шевеля губами, сказала Дой, как только вошла в помещение.
Лицо Патриции даже не дрогнуло, сохраняя нейтральное выражение.
Найджел Шелдон подошел к ним, чтобы приветствовать Дой и извиниться за то, что не встретил ее снаружи.
— Здесь становится немного напряженно, — объяснил он. — Они спрашивают моего совета даже по поводу напряжения экзотической материи. Я был польщен.
— Я уверена, вы предоставите им любую требуемую помощь, — сдержанно ответила Дой.
Ее сильно беспокоил репортер из команды Микеланджело, стоявший всего в нескольких шагах от них и передающий все детали в унисферу. Индикатор в виртуальном поле зрения Дой показывал, что число подключившихся приближается к уровню, достигнутому во время последнего нашествия праймов.
— Каждый из нас делает то, что в его силах, — почти покровительственным тоном произнес Найджел.
Поприветствовать Элейн Дой подошел Рафаэль Колумбия.
— Адмирал, — с радостью обратилась Дой к нему. Этот человек по крайней мере не выйдет за рамки официальной беседы. — Как справляется флот с оставшимися кораблями праймов? — спросила госпожа президент, словно армады праймов представляли незначительную проблему и их жалкие корабли уже удирали, преследуемые флотом Содружества.
— В этой системе мы под надежной защитой, госпожа президент, — ответил Рафаэль. — Преследованием противника занимаются уже восемь фрегатов. Больше половины кораблей праймов уничтожены, остальные пока летают. Своей основной задачей мы считаем охрану Уэссекса и его генераторов червоточин. Их безопасность мы обеспечим любой ценой.
— Я не сомневаюсь в этом, адмирал.
Ее слова не в полной мере соответствовали разговору, состоявшемуся между ними десять часов назад. Корабли праймов в системах многих из Вторых сорока семи планет пытались объединиться, усилив таким образом свою способность защищаться, и найти какой-нибудь астероид или спутник, который можно было бы использовать в качестве новой базы. В семи звездных системах чужаки даже пытались прорваться на планеты Содружества. Флот направлял туда дополнительные фрегаты, но соотношение сил было не в пользу людей. До следующей недели, то есть до завершения эвакуации, этим семи мирам предстояло пережить нелегкие времена.
— Мы почти готовы, — сказал Найджел.
Вместе с Дой он прошел в центр зала, и шум постепенно стих. На пяти больших настенных порталах отражалась информация о состоянии червоточины. Центральный портал показывал председателя совета Ханко, Хазимера Оврама.
«Мистер Шелдон, госпожа президент», — произнес он.
Дой совершенно отчетливо уловила оттенок недовольства в его голосе, но понадеялась, что никто другой не обратит на это внимания. Последний разговор, состоявшийся между ними пять часов назад, оказался коротким и довольно неприятным. Для начала председатель совета выразил свое недовольство тем, что Ханко станет первым миром, где пройдет эвакуация в будущее, или, как он выразился, эксперимент по осуществлению безумной идеи. А потом высказал свое недовольство Найджелом, запретившим кому бы то ни было уклониться от этой операции. Оврам хотел вернуться в Содружество, чтобы «лично курировать» подготовку новой планеты для народа Ханко.
— Здравствуйте, Хазимер, — сказала Дой. — Сейчас мы откроем для вас червоточину.
«У нас все готово. Мы покидаем свой мир, испытывая не только непреодолимую печаль, но и надежду и гордость. Народ Ханко снова будет процветать».
— Я в этом нисколько не сомневаюсь. И с нетерпением буду ждать того момента, когда смогу лично убедиться в вашем триумфе.
— Хазимер, — заговорил Найджел, — червоточина готова. Ее выход закреплен на Анагаске. Сейчас она откроется.
«Значит, Анагаска, — сказал Хазимер Оврам. — Позаботьтесь, чтобы к нашему прибытию там стояла хорошая погода».
— Считайте, что это уже сделано, — пообещал Найджел.
Анагаска была планетой третьей зоны космоса, расположенной в восьми световых годах от Балхаша, где ККТ уже произвела предварительную разведку. Ее близость к Утраченным двадцати трем планетам стала еще одним поводом для недовольства Хазимера, но Найджел объяснил ему и остальным лидерам Вторых сорока семи планет, что червоточины с Уэссекса не смогут дотянуться до противоположной стороны Содружества.
Камера изменила фокус, и лицо Хазимера стало удаляться. Дой увидела, что председатель совета стоит рядом с темно-зеленым шестиместным «Ауди», припаркованным прямо перед переходом станции Ханко. Рельсы там были сняты, а проезд от главной магистрали без особых ухищрений залили ферментированным бетоном. На данный момент стало ясно, что широкой бетонной полосы явно мало.
Проекция еще расширилась, и тишина в зале сменилась гулом изумленных восклицаний. Все пространство станции Ханко было забито транспортными средствами всех марок и видов, от открытых трехколесных тележек до десятиосных грузовиков. Полицейские изо всех сил старались выстроить их в колонны, но очень скоро оказались блокированными и остались стоять в окружении готовых к эвакуации машин. Лишь яркие мигалки выдавали их положение в бесконечном разноцветном ковре, покрывшем площадь станции. В какой-то момент перспектива нарушилась и стоящие машины стали напоминать городские кварталы, между которыми извивалась широкая черная река. Это были жители Ханко, не имевшие никакого транспорта; они прибыли на станцию в поездах, собиравших людей из всех уголков планеты. Местные средства информации утверждали, что переход пешком преодолеют около семи миллионов человек.
Открытый переход засиял холодным красноватым светом. Теперь это был не свет далекой звезды, а излучение самой экзотической материи. До сих пор внутренняя длина червоточин стремилась к нулю, но этот светящийся тоннель вытянулся почти до бесконечности и продолжал увеличиваться. После отключения атмосферного барьера внутрь с ревом устремился воздух. В зале центра управления раздались торжествующие восклицания и аплодисменты. Дой тоже похлопала в ладоши и тепло поздравила Найджела.
Хазимер Оврам вместе со своей семьей первым двинулся к червоточине.
Вопрос о том, первым ли он отправится в будущее или последним, тоже вызвал долгие и бурные дебаты. Хазимер хотел замыкать шествие.
«Это недостойно лидера, — говорил он. — Кто же будет меня уважать, если я сбегу первым, а прочих оставлю ждать под угрозой исчезновения атмосферы или бомбардировок праймов».
Но Найджел отверг его доводы.
«К худу или к добру, но жители Ханко первыми отправляются в будущее. Люди не знают, что ждет их впереди, и потому сильно напуганы. Вы должны подать пример, показать им, что бояться нечего. Вы должны лично сделать первый шаг».
Разъяренному Хазимеру ничего не оставалось, как согласиться, предоставив замыкать процессию премьер-министру.
Дой несколько минут наблюдала за движением потока. Пешеходы, сдерживаемые двумя рядами полицейских, рвались вперед. Она увидела, как двое или трое людей упали. Но не увидела, чтобы кто-то остановился и помог им подняться.
