В политическом плане теория была настолько стройной, что сомнения Ренне только усилились — прямо как неизвестно на чем основанное беспокойство, испытанное ею во время осмотра квартиры девочек из семьи Халгарт на Даро-ке. Никаких видимых причин для волнения не было, только ее собственная смутная интуиция. Детектив инстинктивно понимает, когда что-то не сходится.
Все, что говорил Алик, вполне возможно. Да.
Но правдоподобно ли? Нет.
— Я рад вдвойне, — заявил Алик. — Некоторые люди в службе безопасности сената будут чрезвычайно расстроены, получив файл с раскрытым нами делом — и безо всяких глупых теорий заговоров.
Ренне попыталась перехватить взгляд Тарло, но ей это не удалось. И, как ей показалось, он избегал смотреть на нее намеренно.
— Передай мою благодарность Фостеру Кортесу, — продолжал Алик. — Он проделал отличную работу, в большой степени это его заслуга.
— Обязательно, — ответил Джон Кинг.
«Гнет свою линию», — с отвращением подумала Ренне.
Она понимала, чего добивается Алик Хоган, перетягивая коллектив на свою сторону — сколачивает команду, используя неверную мотивацию. В конце концов они будут выдавать политически обоснованные результаты, а не беспристрастные расследования.
«Почему я отношусь к нему с таким скепсисом? Из-за этой дурацкой теории насчет Френсиса Роудена? Или просто завидую из-за того, что не смогла додуматься сама? Все же очень просто. С чего я решила, что тут есть подвох?»
— Мне потребуется еще один ордер, — сказал Тарло.
— Для чего? — спросил Алик.
— Сведения из банка «Пасифик Пайн» оказались весьма полезными, — пояснил Тарло. Теперь он ответил на взгляд Ренне усмешкой «я же тебе говорил». — Финансовая компания «Шоу-Хеммингс» с Толаки перевела на счет Макфостера большую сумму. Я бы хотел выяснить, откуда она взялась.
— Насколько большую? — поинтересовалась Ренне.
— Сто тысяч земных долларов.
Она изумленно прикусила губу.
— Ты получишь ордер, — пообещал Хоган. — Ренне, как дела с «Межпланетной ассоциацией Ламбета»?
В его вопросе не прозвучало никаких чрезмерных ожиданий, но у Ренне все же возникло впечатление, что надежды на положительные результаты, особенно на фоне известий о Роудене, были слишком велики. Ее отчет мог испортить радужное настроение шефа. «Это просто смешно, Я становлюсь настоящим параноиком».
— Боюсь, у меня ничего существенного. Задание было поручено Вику, но я отправила его на поиски Робина Бирда. Сведения об «Ассоциации» проверял
Мэтью, и полезных файлов нашлось не так уж много. В агентствах по найму, работающих в той части Лондона, записей об этой организации вообще нет. Неперспективное направление.
— Можно задействовать унисферу, — предложил Тарло. — Скорее всего, через новостные шоу удастся отыскать кого-нибудь из бывших служащих.
— Нельзя, — возразила Ренне. — Это откроет наши намерения Хранителям.
— Тут я согласен с Ренне, — сказал Алик. — Оставим СМИ на самый крайний случай: обращение к ним за помощью равносильно признанию в собственном бессилии. Дайте мне знать, когда закончите обработку имеющихся у нас материалов, и мы все обсудим.
— Да, сэр.
— Так что насчет Бирда?
— Он залег на дно где-то на Кагейне, местная полиция уже оповещена. Судя по его прошлому, этот человек мог бы вывести нас на агента Хранителей.
— Полицейские понимают, насколько он для нас важен?
— Да, сэр.
— Хорошо, но надо лишний раз им напомнить — этого парня нельзя упустить.
По сравнению с быстро разрастающимся парижским отделом разведки флота европейский филиал службы безопасности сената был совсем небольшим. Он базировался в Лондоне и занимал весь верхний этаж монолитного, облицованного камнем здания в Уайтхолле — в полукилометре от Вестминстерского дворца. В том же доме располагались еще два департамента Межзвездного Содружества — региональная аудиторская служба Федерации Объединенных Наций и комиссия по охране природы. Обе организации обеспечивали отличное прикрытие; снаружи не было даже таблички, указывающей на присутствие здесь спецслужбы, в управляющей зданием системе отсутствовали какие-либо сведения о ней, а ее сотрудники пользовались отдельным входом с подземной стоянки напротив здания Британского министерства иностранных дел.
Каждое утро служебная машина забирала Паулу у дверей квартиры и подвозила к курсирующему между двумя столицами поезду — новенькому обтекаемому маглеву, который за тридцать пять минут преодолевал путь по старому тоннелю от Парижа до Лондона. От станции «Ватерлоо» машина доставляла ее прямо в Уайт-холл, на подземную стоянку под зданием. По времени весь путь занимал у Паулы около часа.
В первый день выхода Хоше на новую работу Паула изучала дело Френсиса Роудена, полученное из базы данных разведки флота.
— Идиот! — пробормотала она как раз в тот момент, когда Хоше постучал в дверь.
— Я не вовремя? — спросил он.
Паула улыбнулась.
— Нет, это не тебе. Входи, пожалуйста.
Ее офис — с высоким потолком и изящно украшенными карнизами — был намного просторней, чем прежний кабинет в Париже. Стены были наполовину закрыты дубовыми панелями, когда-то имевшими золотистый оттенок, но со временем сильно потемневшими. Два больших окна смотрели на деревья, растущие вдоль набережной Виктории; а за ними блестела Темза. На севере был виден мост Хангерфорд, несущий железнодорожные пути к станции «Чаринг-Кросс».
Одну стену кабинета занимала огромная голографическая проекция плана крупной станции ККТ с обширным терминалом в одном конце и густым переплетением путей на пустом участке в другом. Множество поездов замерло на своих местах, зелеными точками мерцали находящиеся вокруг них агенты, и над каждой из точек мерцала голубая неоновая метка.
— Похоже, вы неплохо устроились, — отметил Хоше, с любопытством поглядывая на проекцию. Утопая ногами в густом ворсе темно-красного ковра, он подошел к антикварному столу из розового дерева, за которым сидела Паула.
— Согласна. Можно подумать, именно отсюда британцы управляли своей империей, пока она у них имелась.
— А это не так?
— Нет. Все это было воспроизведено сто пятьдесят лет назад: дизайнеры просто придерживались «стиля великой империи», как они его понимали. Обстановка намного моложе, чем я.
Хоше опустился в кресло, слегка поморщившись.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Паула.
Она заметила, что выглядит он гораздо лучше, чем во время их встречи на Октиере. Хоше был чисто выбрит, благоухал одеколоном, а свои немного сальные волосы он скрепил, как обычно, серебряной заколкой. На нем был новый бежевый костюм с узкими лацканами, подчеркивающими фигуру. Со времени их знакомства Хоше заметно похудел, и Паула бы только порадовалась этому, если бы не запавшие щеки, выдававшие причину его стройности.
